Мари стонала каждый раз, когда он входил в нее.
— А-а-а!
— Тебе нравится? Нравится? А? Тебе хорошо?
— Да, хорошо.
— Обматери меня! Ну? Скажи что-нибудь грязное.
— Нет.
— Ну скажи!
— Не могу. Я никогда не материлась.
— Ну давай же, блядь! Грязная шлюха! — выругался Сонук, схватив ее за шею.
— Ублюдки, кобели хреновы! А-а-а! Вы сукины дети!
Ее слова еще больше возбуждали их, и они с силой вжимались в нее. На выбеленную простыню лились грязные ругательства. Вдруг зазвонил чей-то телефон. Это была мелодия «Пески тореадора». Все трое замерли на месте. Сонук раздраженно посмотрел на Панду и спросил:
— Это твой?
Панда встал и вытащил из кармана штанов телефон.
— А-а-алло? Ка-ка-как здесь?
— Что? — не выдержал Сонук.
— Это Тэ-тэ-тэсу. — Панда растерянно посмотрел на Сонука с Мари.
— И что?
— Он п-п-позвонил мне в ресторане…
— И ты ему рассказал?
Панда молча кивнул.
— Идиот! Зачем ты ему сказал? Скажи нет, и все.
— Он г-г-говорит, что уже здесь внизу.
Сонук встал и сделал шаг в сторону Панды, но не было похоже, что он собирался его ударить.
— Как он узнал, где мы?
— Он написал мне… Я не думал, что он правда придет…
На этот раз Сонук повернулся к Мари.
— Как же быть? Это наш хороший друг… надежный, никому не проговорится. Он на курс старше, мы у него конспекты берем.
Мари медленно поднялась и села на кровати, прислонившись к стене.
— Подай мою сумку, пожалуйста.
Сонук тут же схватил со столика сумку и подал ей. Она взяла ее и собралась открыть, но потом снова отложила и обратилась к Панде:
— Можно одну сигарету?
Тот бросился к своей одежде и достал для нее сигарету. Мари взяла ее в рот. Панда поднес ей зажигалку. Сонук чуть заметно поморщился. Она сделала затяжку и выпустила дым.
— Какого черта тут происходит? Я вам что, проститутка какая-нибудь?
Члены у обоих уже обмякли и уныло смотрели в пол.
— Ты же не получаешь за это деньги, как ты можешь быть проституткой? Разве не так? — возразил Сонук. — Прости, если я не так выразился. То есть я хотел сказать, раз уж так вышло, может, ничего, если мы пустим еще только его?
— У меня уже все болит. Болит, понимаешь? Не могу я больше.
В этот момент кто-то позвонил в дверь — сначала мягко, но затем все громче, настойчивее.
— Ты уже и номер комнаты сказал? — Мари бросила на Панду обличительный взгляд, и тот молча потупил глаза в пол.
Звонок не умолкал, и вместе с ним раздался громкий стук в дверь. Там в коридоре перед комнатой № 503 стоял еще один похотливый самец. Сонук нервно смотрел на Мари, не двигаясь с места. Ее посетило ясное предчувствие того, что она видит его в последний раз. Не рано ли моя жизнь зашла в тупик? Это несправедливо. Еще слишком рано! Что я сделала не так? Я всю жизнь работала, так или иначе заботилась о своей семье, каждый месяц делала пожертвования, не пропускала важные события в жизни друзей — что, что я сделала не так, кроме того, что постарела? Она открыла рот и вяло произнесла:
— Пусть заходит.
Сонук тут же просиял, словно дитя, которому дали подарок. Панда тоже оживился. Мари тихо пробормотала сама себе:
— Одним больше, одним меньше…
Она чувствовала себя так, будто в один миг состарилась на все десять лет. Это последний раз. Через несколько дней ей снимут гипс, она забудет про Сонука и вернется к своей прежней жизни: днем будет продавать машины, а по вечерам сидеть на диване перед телевизором, на каникулах выезжать с семьей на природу, время от времени ходить на премьеры фильмов, которые завозит Киен. Сегодня последний раз. На этом все кончено. Дальше уже некуда.
Дверь открылась, но на пороге стоял мужчина, который с виду был явно слишком стар для студента. У него были кудрявые волосы с проседью, а на носу совсем не к месту красовались очки в золотой оправе. Панда и Сонук, завернувшись по пояс в простыню, сделали шаг назад.