— Насколько я знаю, у вас есть дочь?
— Да, есть.
— В школе хорошо учится?
Киен уронил скорлупу от фисташек себе под ноги.
— Да, учится хорошо и умная не по годам, вся в маму.
— Ay моего вот один баскетбол на уме, за книги никак не усадить. Вот уж головная боль.
— Ну, может, у него талант к спорту.
— Хорошо бы, если так, конечно… Кстати, у вас очень красивая жена.
В молчании Киена читался вопрос.
— Ах, нет, что вы, не поймите меня неправильно. Мы просто приставили человека к месту работы вашей супруги на случай, если вы решите ее навестить. Скорее всего, она даже и не заметила ничего.
Киен прикрыл глаза и на миг представил Мари. Она лежала с раздвинутыми ногами и отдавалась двоим молодым мужчинам. Он в ужасе снова открыл глаза. Ему вдруг подумалось, что все эти сцены вполне могли бы транслироваться где-то в прямом эфире как какое-нибудь реалити-шоу.
— Если я сам сдамся…
— Мы устроим все так же, как для остальных двоих.
— Остальных двоих?
— Бросьте, вы же сами уже обо всем догадались. Это чем-то похоже на подачу налоговой декларации. Можно сделать все самому, но это не всегда оказывается выгодно. Вам это должно быть знакомо, вы ведь тоже своего рода предприниматель. Просто считайте нас чем-то вроде налогового агентства: поручите это дело нам, и мы сами сделаем все как надо, а от вас всего лишь требуется заплатить небольшую комиссию.
— Комиссию…
— Но так будет выгодно для всех. Вы же слышали о сравнительном преимуществе в международной торговле? Вот и здесь нечто подобное. Вы даете нам то, что нас интересует, а мы взамен обеспечиваем вашу безопасность. Это ведь как раз по нашей части.
— Это правда?
— Даже если за вами подошлют кого-нибудь с Севера — хотя это еще под вопросом, учитывая, что у них там сейчас туговато с долларами, — или если в прокуратуре что-то учуют, главное, чтобы мы с вами сработались и помогали друг другу, а там уж проблем особых не будет. Сами понимаете, тут вам не рядовое уголовное дело.
Если бы кто-нибудь посторонний случайно подслушал, о чем они говорят, у него сложилось бы впечатление, что это и в самом деле разговор между недобросовестным предпринимателем и бухгалтером, которые замышляют какую-то махинацию с финансовыми отчетами.
— Значит, Хан Чонхун тоже уже у вас?
Чон ухмыльнулся и с громким хрустом расколол зубами орешек.
— Разумеется. Он разве какой-то особенный?
— Тогда, выходит, на Север никто не вернулся?
— Насколько нам известно, никто. Но кто знает, все может быть. В нашем мире многое ведь покрыто туманом.
К Чону подошли двое мужчин в черных куртках и шепнули что-то ему на ухо. Он кивнул в ответ и распорядился:
— Ясно. Скажите им, пусть остаются на своих местах. Мы тут еще не закончили.
Двое в черных куртках откланялись и ушли.
— Ребята, видимо, замерзли немного.
— Что теперь будет со мной? — спокойно спросил Киен, разглядывая наручники на своих запястьях.
— Все зависит от вас. Если вы примите верное решение, все закончится очень быстро.
— Допустим, вы проведете расследование, и окажется, что за мной много грешков. Что будет тогда?
— Мы не церковь, — ответил Чон и многозначительно улыбнулся.
— В каком смысле?
— в том смысле, что мы не отпускаем заведомо все грехи, о которых даже не знаем.
— И что тогда?
— Если за вами есть какие-то преступления, прежде всего мы должны будем все выяснить. А там уже будет видно, что делать дальше.
Киен оторвал взгляд от наручников и посмотрел на Чона:
— Но почему мы сидим тут? Почему вы не уводите меня никуда?
Чон снова слегка улыбнулся.
— Потому что для вас еще осталось одно дело, и его надо довести до конца. Как говорится, шоу продолжается.
Киен вдруг подумал, что между Сонгоном и командиром Чоном было нечто общее. С какой стати они оба так разболтались? К чему эти дурацкие шуточки и байки про студенческий драмкружок — чтобы поиздеваться над ним? И это, по их мнению, смешно? А может, это специальный прием, и они просто усыпляют его бдительность? Или они правда пытаются убедить его, что все происходящее не более чем один большой спектакль? Чего, чего они добиваются? Хотя кто знает, может, они сами боятся его, своей жертвы, подобно тому, как жрецы в древние времена боялись, что в них проснется сострадание к возложенному на алтарь живому существу и это в конце концов причинит им боль. Может, все эти глупые шутки и нелепые остроты, эти через силу состроенные улыбки нужны им для того, чтобы оградить самих себя от этой невыносимой драмы, в которой человеческая жизнь буквально висит на волоске. При этой мысли Киену стало их жаль и он почувствовал некоторое облегчение, пускай даже совсем незначительное. Впервые за весь день он смог вынырнуть из водоворота событий, обрушившихся на него с самого утра, и спокойно оглянуться. Ну конечно, а кому не свойственно бояться? Вы ведь тоже люди, в конце концов. Представляю, какой это для вас стресс сидеть тут посреди мочи и заниматься черт знает чем.