Устройство вагонов сеульского метро заставляет людей чувствовать себя крайне неловко. Кресла в них расположены так, что пассажиры вынуждены сидеть лицом друг к другу. При этом расстояние между ними слишком велико, чтобы заговорить с человеком напротив, но слишком близко, чтобы не обращать друг на друга внимания. Поэтому, сидя в вагоне метро, никогда не знаешь, куда деть глаза. Киен прищурился и еще раз взглянул на нее. Чем больше он всматривался в ее лицо, тем более знакомым оно ему казалось, но он никак не мог вспомнить, где он мог ее раньше видеть. Она явно не была кем-то из кинобизнеса и ни на кого из его университетских знакомых тоже не была похожа. Будь она была рекламным агентом, то вряд ли вела бы себя таким странным образом. Киену так и хотелось подойти и спросить: «Кто вы такая?» — но если бы он вдруг встал с места и прошел на другую сторону вагона, чтобы заговорить с ней, люди вокруг наверняка бы уставились на них. Он был не в том положении, чтобы просто так подойти к незнакомой женщине и спросить: «Прошу прощения, кто вы такая, чтобы так сверлить меня взглядом?» Да и вообще такое поведение было ему в целом не свойственно.
Своим пристальным взглядом она будто испытывала терпение Киена. Поезд по-прежнему несся над Ханганом. Уголки ее поджатых губ были слегка приподняты, так что казалось, будто она улыбается. Улыбка эта выглядела неестественной, и за ней скрывалась какая-то щемящая мольба. В этот момент в его памяти вдруг вспыхнуло: Чонхи! Он тихо произнес ее имя. Так тихо, что оно тут же растворилось в шуме вагона, едва слетев с его губ. Но Чонхи прочитала по его губам. Ее лицо казалось еще более напряженным. Вскоре поезд остановился на станции «Яксу», и как только двери открылись, она резко встала и спешно вышла из вагона. Киен выбежал вслед за ней. Она быстрым шагом шла по направлению к переходу на шестую линию. Он следовал за ней, лавируя в потоке людей. Чонхи то и дело оглядывалась назад. Ее глаза были полны ужаса. Она постоянно спотыкалась и в конце концов побежала. Киен тоже ускорился. Как она здесь оказалась? И почему она так отчаянно убегает от меня?
Наконец он приблизился настолько, что мог ухватить ее рукой. Чонхи остановилась и прижалась к стене, тяжело дыша. Прохожие стали оглядываться на них. По ее лицу текли слезы:
— Пожалуйста, пожалуйста…
— Чонхи, что с тобой? Это ведь ты? Чонхи?
Она не отвечала ему и лишь повторяла без конца одно и то же, низко согнувшись и сложив руки с умоляющим видом:
— Пожалуйста, пожалуйста… — Она медленно сползла по стене на пол.
— Ладно, ладно, прости. Я тебя не трону, вставай. Я уже ухожу.
Он хотел было помочь ей подняться, но она резко отстранилась, словно нечаянно задела змею. Киен поднял вверх обе руки и сделал шаг назад.
Чонхи с трудом встала на ноги.
— Спасибо, спасибо…
Киен развернулся в сторону перехода обратно на третью линию. Убедившись, что он уходит, Чонхи медленно пошла к платформам шестой линии, осторожно оглядываясь. Через некоторое время Киен обернулся и посмотрел назад, но ее уже не было.
Позже Киен узнал, что Чонхи с мужем сбежали на Юг через Макао и Бангкок. Статья в Интернете подробно описывала этот маршрут и причины, вынудившие их покинуть страну. В XXI веке бегство из Северной Кореи уже не было таким большим событием в новостях. Вполне возможно, что некоторые из людей, с кем Киен был знаком в Пхеньяне, живут сейчас где-то в Сеуле, и в один прекрасный день он может столкнуться с кем-нибудь из них на улице.
Чонхи была последней, с кем он виделся, перед тем как его отобрали в группу связи № 130. В то время она танцевала в главной труппе страны — ансамбле творческого объединения «Мансудэ». Он сказал ей, что они долгое время не смогут увидеться. Чонхи прекрасно знала, что такое группа связи № 130 и «35-я комната», и понимала, что его направят разведчиком на Юг. Поэтому ее испуг в тот день был вполне объясним. Она думала, что Киен получил приказ убить ее. Страх этот был не безоснователен. В 1997 году Ан Ханена, племянника жены Ким Ченира, застрелили прямо в подъезде его дома в Сеуле агенты Оперативной службы, которые потом спокойно вернулись на Север.
Еще он как-то услышал, что муж Чонхи, который раньше занимался тайными фондами КНДР в Макао, открыл в Сеуле закусочную с холодной лапшой. Подумать только, Чонхи, когда-то блиставшая на главной сцене страны, теперь разносила холодную лапшу в закусочной мужа. Киен не раз подумывал о том, чтобы сходить туда, но так и не сделал этого. Он боялся снова их напугать теперь, когда они после долгих мучений смогли наконец начать новую жизнь. К тому же они могли сообщить о его появлении полицейским, отвечавшим за адаптацию беженцев с Севера. Но он часто думал о Чонхи и вспоминал тепло ее живота, в который он однажды уткнулся лицом.