Мари с упреком спросила:
— Почему вы ее отпустили?
Полицейский пристально посмотрел на нее и ответил:
— Послушайте, дама, дайте-ка мне ваше удостоверение личности.
«Санта Фе» с лязгом тронулась и уехала, выпустив мутное облако из выхлопной трубы.
— С какой стати я должна вам его давать? Что я такого сделала? — возмутилась Мари.
— Ваше удостоверение, пожалуйста.
— Да по какому праву? Что же это, раз полицейский, то все можно?
Она давно не испытывала такого накала, от которого даже кончики волос встают дыбом, но о приятной разрядке не могло быть и речи. Противник скрылся из виду, а она осталась биться не с тем человеком. В этот момент сзади кто-то подошел к ним.
— Простите, в чем дело?
Мари сразу узнала этот голос. Директор салона смотрел по очереди на нее и на инспектора.
— Я могу чем-то помочь? Это моя сотрудница.
Тон его голоса был мягкий, но строгий, какой бывает только у успешных мужчин. Выражение лица у полицейского тут же изменилось, и он заговорил с предельной почтительностью:
— Ах, так это ваша сотрудница? Пожалуйста, уведите ее отсюда.
Он начал подробно объяснять директору, что Мари мешала ему при исполнении служебных обязанностей, и тот молча слушал. У Мари пропало всякое желание возражать. Она молча пошла за начальником.
— Послушайте, Мари, — заговорил он, когда они перешли дорогу.
— Да?
— Вас что-то беспокоит в последнее время?
Едва выровнявшийся пульс снова сбился. Она считала заблуждением точку зрения, что если женщина злится, то за этим обязательно кроется что-то из ряда вон выходящее. Это та чертова девка на «Санта Фе» проехала на фасный, не я! А полицейский проигнорировал законный протест гражданина и отпустил нарушителя безнаказанным. Меня это привело в бешенство, вот и все. Мари повернула голову в сторону начальника и хотела было высказать ему все это, но остановилась. Оно того не стоило. Да и что отрицать. Разве не правда, что ее и в самом деле «что-то беспокоит».
— Нет, все в порядке. Я просто очень рассердилась.
— Мари, вы же знаете, наша с вами работа — сплошь одни эмоции. Мы ведь каждый день общаемся с людьми. Вы должны уметь держать себя в руках. А если вы элементарно не можете подавить в себе гнев, как вы с остальными эмоциями справитесь?
Все, что он говорил, было правдой, но буря гнева внутри Мари от этого еще больше выходила из-под контроля. Ей так и хотелось ответить ему с сарказмом: «Раз ты такой умный и умеешь держать себя в руках, зачем курил марихуану?» — но она с трудом удержалась. Они молча прошли через демонстрационный зал и вернулись в офис, каждый к своему рабочему столу. Мари смертельно хотелось курить, но она не хотела опять выслушивать реплики сидевшего за ее спиной начальника. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов и с трудом переборола мучительный позыв. Закрыв глаза, она изо всех сил попыталась представить лицо Сонука, его тело, запах, ощущение его кожи, движения стройных ног и рук. Буря начала понемногу стихать, словно мозг Мари уловил ее намерение и начал вырабатывать допамин. В эту минуту предложение Сонука, которое она еще вчера считала чем-то неслыханным, невозможным, вдруг стало казаться ей своего рода горькой местью всему миру.
Пак Чхольсу затушил сигарету у входа в игровой зал. По привычке украдкой оглядевшись по сторонам, он пошел вверх по лестнице. Навстречу ему, оживленно болтая, спускались трое молодых людей, только что вышедших из бильярдной на втором этаже. У одного из них вокруг рта были следы темной соевой пасты, оставшиеся с обеда. Чхольсу прошел мимо входа в бильярдную и поднялся на третий этаж, куда вела металлическая дверь. На двери была табличка с надписью «Тэдон ТНК». Он приложил указательный палец к маленькой черной панели под табличной. Раздался короткий сигнал, и замок открылся. Чхольсу вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
— Это я!
— Ты пообедал? — спросил мужчина в сером жилете.
— Да.
— Что ел?
— Спагетти.
— Один?
— Ну, я часто ем один.
— Как можно одному ходить есть спагетти?
— Есть один ресторан, где я часто бываю.
— А ты и дома себе спагетти готовишь?
— Иногда.
Мужчина в сером жилете посмотрел на него с непониманием и покачал головой.
— Как она?
— По-моему, она ни о чем не догадывается, — ответил Чхольсу, присев на край стола.