Мари вдруг захотелось курить. В надежде на удачу, она заглянула в бардачок, но сигарет там не было. Хоть бы одну сигаретку найти. Она пожалела, что не купила заранее.
Тормозные сигналы машины спереди загорелись красным. Ряд стал плотнее. Она вытянула шею, высматривая причину затора: впереди, опрокинувшись на бок, лежал «Корандо» с помятым бампером, а вокруг сгрудились несколько эвакуаторов и полицейская машина. Видимо, автомобиль занесло вбок, и он врезался в ограждение набережной.
Поравнявшись с полицейской машиной, Мари остановилась и включила аварийку. Толстый полицейский, встав на одно колено, измерял длину следов шин на асфальте. Живот у него был такой огромный, что казался в обхвате не меньше покрышки пятитонного грузовика. Мари вышла из машины и подошла к нему. Тот закончил возиться с сантиметровой лентой и с трудом поднялся с колена.
— Вы из какой компании? Надо же, как быстро подъехали.
— Кто-нибудь умер?
Полицейский посмотрел на Мари, затем на ее загипсованную руку. Он только сейчас понял, что перед ним не сотрудник страховой компании. К ним подскочил мужчина в потертой кожаной куртке. Он был весь красный и слегка прихрамывал — видимо, это был водитель перевернувшегося автомобиля.
— Никто не умер. А вы, собственно, кто?
Мари слегка отвернулась в сторону.
— Никто.
— Вы из страховой?
— Нет.
Мужчина весь побагровел, как провинившийся ребенок.
— Тогда кто вы такая?
— Говорю же, никто.
Мари повернулась к толстому полицейскому, который опять собирался опуститься на колено, и спросила:
— У вас случайно не найдется сигаретки?
К ее удивлению, он молча достал из кармана пачку сигарет и протянул ей. Оказалось, полицейский курил «Салемс». Мари вытянула сразу две и, как бы спрашивая разрешения, посмотрела на него с улыбкой. Тот одобрительно кивнул и, лукаво улыбаясь, спросил:
— Любите ментоловые?
— Спасибо.
Полицейский протянул ей зажигалку, но она вежливо отказалась. Вернувшись в машину, она щелкнула своей зажигалкой и не спеша затянулась. Если бы левая рука была здорова, она могла бы и выехать, пока курит. Никотин еще не достиг легких, но уже отозвался в ее мозгу. Мари расслабилась; жизнь стала как-то посветлее. Она выдохнула дым и открыла глаза. Полицейский и водитель уставились через тонированные стекла машины на маленький круглый огонек ее сигареты. Из люка в крыше змеился дым, похожий на нити спагетти. Она снова начала вспоминать о том, как что-то было с ней в первый раз. Сколько ей было лет, когда она впервые столкнулась со смертью?
На одной из парт лежит хризантема. Место за партой пусто. Пожилая учительница прижимает к раскрасневшемуся носу платок. Дети тихо всхлипывают. Мари сидит прямо перед партой с хризантемой. У нее такое чувство, будто и учительница, и одноклассники наблюдают за ней, желая увидеть, насколько она опечалена. Дети действительно поглядывают на нее, потому что она одна не плачет. Понимая это, она прикрывает лицо обеими руками, но все это кажется ей несправедливым. Может, она еще слишком мала, чтобы разбираться в печали? Соседка по парте в розовом платье рассказала ей, в чем дело. Девочку, которая раньше сидела за той партой, обманом заманил в ловушку и похитил какой-то маньяк, и через несколько дней ее тело обнаружили в старом чемодане, выброшенном напротив прачечной. Мари не понимала, что значит «похитил». Но лицо одноклассницы, найденной в чемодане, настойчиво всплывало в ее памяти. И зачем ей вздумалось лезть в чемодан и заставлять людей грустить? Не слишком ли она заигралась в прятки? Мари бросила сердитый взгляд на опустевшую парту. Место той девочки теперь заняла хризантема. Хотя за партой уже никто не сидел, это отсутствие овладело всем классом. При жизни эта девочка ничем не привлекала к себе внимания, но ее исчезновение вызвало сочувствие каждого без исключения. Неужели она действительно никогда не вернется? Маленькая Мари все еще немного сомневалась в необратимости смерти. Однако погибшая девочка так и не вернулась. Долгое время дежурный по классу каждое утро клал свежий цветок на парту, но в какой-то момент и это прекратилось. Тогда у нее в голове сложилось свое смутное определение смерти. Умереть — значит для начала исчезнуть, а исчезнув, продолжать занимать мысли других людей. Если это и в самом деле так, то это очень даже здорово. Мари решила попробовать сама. Вернувшись из школы, она взяла в руки свои ботинки, тихонько пробралась в комнату бабушки и спряталась в стенном шкафу. Сначала никто даже не заметил ее исчезновения. Мари стало скучно, но она терпеливо ждала. Ее начинало клонить в сон. Надо еще немного потерпеть, ведь даже о той похищенной девочке все заговорили только через несколько дней. Она заснула, а когда проснулась, весь дом был в панике, как она того и хотела. Вокруг даже запахло по-другому. Сквозь щель между дверьми шкафа она разглядела полицейскую форму. Это была та же темно-синяя форма, что и на полицейских, которые приходили в школу. Она также увидела своего дедушку с мрачным выражением лица. Кто-то уже начал рыдать — наверняка тетя. Вся эта суматоха продолжалась довольно долго. Бабушка позвонила матери Мари, которая была в то время в Сеуле, оставив на нее ребенка. Ее не было всего каких-то полдня, но все уже не находили себе места, помня о недавнем случае с похищением. Мари была настолько поражена тем, во что вылилась ее маленькая шалость, что ей захотелось умереть по-настоящему. Вот бы правда умереть и парить над всеми, как невидимый ангел! Тогда не придется разочаровывать бабушку, тетю и маму. Она предпочла бы видеть их расстроенными, нежели разочарованными. Мари сдавила горло руками, пытаясь задушить себя, но раскашлялась. В этот момент она нечаянно стукнула ногой дверь шкафа. Раздался глухой звук. Бабушкина обожаемая чихуахуа — кажется, ее звали Джери — громко залаяла на шкаф. Бабушка подскочила к шкафу и резко распахнула дверь. Невероятно сильная, ростом в сто семьдесят с лишним сантиметров, она схватила внучку за волосы и одним резким движением выдернула из шкафа. Мари повезло, что она ничего себе при этом не сломала.