В мае студенческий городок окунулся в атмосферу тревоги. В воздухе все чаще носился запах слезоточивого газа. Демонстрации с требованием пересмотреть конституцию и ввести прямые выборы начались в Инчхоне и пошли по всей стране. Надвигалась неминуемая буря. Молодые смельчаки, вооруженные пламенной верой в идею, полной грудью вдыхали дух революции, однако Киен этих изменений не ощутил. Он видел лишь усыпанный цветущими вишнями университетский холм и красиво одетых студенток в коротеньких юбочках. У него не было никакого представления о том, каким был университет до 1984 года. Он не застал те времена, когда вместо студенческого самоуправления за всех отвечал покорный властям студенческий корпус защитников отечества, боевые отряды полиции обедали в стенах университета бок о бок со студентами, а какие-нибудь самые отчаянные разбивали огромные окна библиотеки и, привязав себя веревками, разбрасывали сверху листовки, за что их тут же хватали и уводили в наручниках. В одном нелепом комедийном фильме путешествующие во времени герои часто оказываются посреди важных исторических событий. В мире, куда они попадают, палачи Жанны д’Арк уже складывают костер для казни или император Наполеон ведет свои войска к Ватерлоо. В некотором смысле Киен был как они с той лишь разницей, что не имел ни малейшего понятия том, что произойдет дальше.
В один из жарких июньских дней, когда все цветы уже облетели, он постучался в дверь «Общества политэкономических исследований», располагавшегося в здании студенческого союза. В наполненной густым сигаретным дымом комнате его встретили четверо молодых людей и одна девушка. Этой единственной девушкой была его будущая жена Чан Мари. «Вам двоим надо подружиться, раз вы оба на первом курсе. Только чур роман не заводить», — сказал с ухмылкой один из старшекурсников. Позже, когда их жизненные пути вновь пересеклись, они оба вспомнили то полушутливое замечание, предсказавшее в итоге их будущее, и, как многие влюбленные, ухватились за это совпадение, чтобы нарисовать вокруг своей любви ореол судьбоносной встречи.
Киен сидел на скрипучем деревянном стуле и разговаривал со своими новыми знакомыми. В комнате стоял спертый воздух, пропитанный запахом табака. В углу валялась переносная газовая горелка и тут же рядом с ней маленькая алюминиевая кастрюля с пригоревшими ко дну кусочками лапши быстрого приготовления. На старом диване, погрызенном сбоку мышами, лежала гитара и свернутый рулоном спальный мешок защитного цвета. Стену украшали репродукция гравюры О Юна, изображающая традиционный танец в маске, и стихотворение Син Тонепа «Кымган». В непринужденной беседе они расспрашивали его, откуда он приехал и почему хочет присоединиться к ним. Парень с третьего курса объяснил, что они занимаются изучением политической экономии и их интересует не мертвая наука, а реальное воплощение идей в жизнь. Киен отвечал, что общественные противоречия всегда интересовали его, но в одиночку ему было трудно разобраться в том, что же является корнем всех проблем, и поэтому он искал единомышленников, чтобы вместе заняться поиском ответов на мучавшие его вопросы. Его ответ понравился участникам кружка, которые до этого как раз хотели привлечь в группу первокурсников. После этого они все вместе пошли пить макколи неподалеку от университета. А через несколько месяцев Киен со старшими товарищами принял участие в своей первой студенческой демонстрации.
«Ого, а ты шустрый!» — воскликнул один из членов кружка, увидев, как тот проворно убежал от слезоточивого газа. После этого Киен старался убегать медленнее, а при бросании камней замахиваться рукой на в полную силу. Когда наступили зимние каникулы, старшекурсник из Мокпхо подошел к нему и сказал:
— Думаю, ты готов для более серьезных вещей.
— Правда?
— Одного энтузиазма и чувства справедливости не достаточно, чтобы изменить что-то в этом мире. Нужна мощная революционная идеология, чтобы уверенно повести за собой массы и поднять рабочих на борьбу.