Парни переглянулись. Второй сказал первому:
— Он что — разыгрывает нас?
— Не знаю, — ответил первый и посмотрел на меня как-то уж очень недоверчиво. — Ты не понимаешь, что это за штука?
Я пожал плечами и покачал головой, переводя взгляд с карточки на их физиономии и обратно. Я едва сдерживал улыбку: мне казалось, что это какой-то розыгрыш или что-нибудь в этом роде. Все дружки дяди Эла считают своим долгом время от времени прикалывать меня — никчемного лодыря, дядюшкиного племянничка. Ну да приходится с этим мириться, если хочешь мягко спать.
Первый посидел с минуту, потом покачал головой и сказал:
— Он не знает. Ей-богу, не знает.
— Вот это племянник, в натуре, — проговорил второй. — Племянничек, да ты всем племянничкам племянничек. Всех племянничков в мире собрали и скатали из них тебя, ты это знаешь?
— В чем тут юмор? — спросил я. — Сдаюсь. Говорите отгадку.
— Юмор, — сказал второй. — Он произнес это слово так, будто ему не верилось, что такое вообще возможно.
Первый постучал по картонке. У него были толстые пальцы и грязь под ногтями.
— Это метка, племянничек, понимаешь? — сказал он. — Черная метка, и помечен ею ты.
— Он до сих пор ничего не понимает, — подал голос второй. — Нет, веришь ли — он до сих пор ничего не фурычит.
— Зафурычит, — ответил первый. Он быстро сунул правую руку за пазуху пальто и достал пистолет — здоровенный черный угловатый блестящий пистолет, из дула которого веяло смертью. И дуло это смотрело прямо на меня.
— Эй! — воскликнул я и, кажется, вытянул руки перед грудью, будто защищаясь. Подсознательно я все еще был убежден, что все это — розыгрыш и парни пришли сюда попугать племянничка. Поэтому я и сказал: — Эй! Ты что, хочешь ранить кого-нибудь?
— Открывай кассу, — велел первый, по-прежнему держа меня на мушке. — Вся штука в том, что это должно выглядеть как ограбление, понимаешь? Уразумел, о чем я, племянничек?
— Не уразумел, — проговорил второй. — Ничего он не уразумел.
— Совершенно верно, — сказал я, как бы давая им возможность объяснить мне, что к чему. — Ничего я не уразумел.
— Эта метка означает, что тебе крышка, — заявил первый. — Твоя песенка спета. Иди открывай кассу.
— Шевелись, шевелись! — поторопил меня второй. — Племяннички должны быть послушными мальчиками.
Я так ничего и не понял. Но, с другой стороны, возможно, правильнее было бы поиграть с ними. Рано или поздно им надоест кочевряжиться, и они объяснят мне, в чем тут дело. Поэтому я пошел к кассе, ударил по клавише с надписью «в работе», и кассовый ящик открылся.
— Пожалуйста, — сказал я. — Все нараспашку.
— Вытаскивай деньги, — велел первый. Он все еще держал в руке этот свой пистолет. — И клади их вот сюда, на стойку.
Бумажек было не ахти как много. Гриль-бар «Я не прочь» приносит доход, которого после оплаты всех издержек, припасов и вычета шестипроцентного налога на прибыль едва хватает на мое жалованье. Но это не имеет значения: никто и не хочет, чтобы бар «Я не прочь» приносил какой-то там доход. Не спрашивайте меня почему. Я трижды или четырежды осведомлялся об этом у своего дяди Эла. В первый и во второй раз он пытался что-то мне объяснить — гнал какую-то бодягу про налоги. Мол, в книгах бара регистрируются деньги, которые организация зарабатывает где-то еще. Такая, в общем, бухгалтерия. Но всякий раз, когда дядя Эл пытается втолковать мне это, дело кончается тем, что он колотит себя ладонью по лбу, а у меня пропадает охота расспрашивать его.
Так или иначе, в кассе была лишь жалкая горстка бумажек, в большинстве своем однодолларовых, и я положил их на стойку. Второй парень подошел, сгреб деньги и запихнул в карман пальто.
— Эй, погодите-ка! — воскликнул я. — Это уже не смешно.
— Совершенно верно, — проговорил номер первый. Вид у него был подлющий, а пистолет все так же смотрел на меня.
Только теперь мне впервые подумалось, что дело серьезное. И я сказал:
— Не собираетесь же вы меня убивать!
— Ты все прекрасно понял, — ответил номер второй.
— И тут пришел ему конец, — изрек первый… и тут пришел местный патрульный Циккатта. Он шагнул в бар со словами:
— Привет, Чарли, что-то ты припозднился сегодня.
Ну и что мне было делать? Сказать: «Патрульный Циккатта, эти двое пришли ограбить и убить меня. Вон у того в кармане пальто моя вечерняя выручка, а другой сунул за пазуху страшный пистолет, когда вы переступили порог?» Это я должен был сказать? Вы так думаете? Я должен был заложить полиции дружков своего дядюшки Эла? Вы так думаете? Если да, то лишь потому, что совершенно незнакомы с положением дел.