Сидя в лодке, которая везла ее к берегам Франции, Екатерина с замиранием сердца ожидала, что произойдет дальше.
Ей сказали, что на рейде лодку встретит коннетабль Франции. Он ступит на борт, чтобы первым обратиться с приветственным словом к невесте. Екатерина терпеливо следила за судном, отчалившим от французского берега. Но когда она увидела окруженного свитой коннетабля, сердце ее тревожно забилось. У этого человека было очень свирепое лицо и жесткий взгляд. А имя он носил женское — Анн де Монморанси. Коннетабль сообщил Екатерине, что в Марселе для нее созданы самые лучшие условия. Он сам лично все организовал. Узнав, что о ней заботится такой человек, Екатерина вдруг почувствовала себя очень важной персоной. Для нее был приготовлен один из лучших домов города, где она могла поселиться вместе со своим окружением. Такой же дом предназначался для Его Святейшества, всех епископов, кардиналов и прочих сановитых священников, которые сопровождали Папу Римского. Третье здание было приготовлено для жениха. Анн де Монморанси хотел, чтобы Екатерина знала — для Франции большая честь принимать такую невесту и ее знатных родственников. На прекрасном французском Екатерина ответила, что требовалось по этикету, и заметила, что этот суровый на вид человек взглянул на нее с одобрением.
Коннетабль покинул лодку Екатерины, а она осталась ждать момента, когда ее нога ступит на французскую землю. Но перед этим должна была состояться торжественная церемония вхождения Папы в город, вслед за которым Марсель примет самого короля Франции. И только затем наступит ее очередь.
И вот Екатерина верхом на чалой лошади, накрытой парчой, едет по французской земле. Впереди и сзади — тоже на лошадях — итальянская знать. Замыкает кавалькаду Ипполит.
И тут Екатерина замечает, что люди, заполнившие улицы города, не спускают с нее настороженных глаз. Значит, она не понравилась им? Неужели они разочарованы?
Она гордо приосанилась. Эти незнакомые, чужие ей люди не должны догадаться, что она испугалась их. Она найдет в себе смелость, как в тот день, когда ее везли сквозь толпу разъяренных флорентийцев. Нужно быть храброй и невозмутимой.
Обряд совершал сам Папа. Екатерина и Генрих, стоя перед ним, по очереди повторили торжественные слова брачной клятвы.
Екатерина почти не слушала то, что говорил Клемент, и не обращала внимания на людей, заполнивших храм. Сейчас ее интересовал только юноша, стоящий рядом с ней — высокого роста и хорошо сложен, у него темные волосы. Она представляла его жестким и грубым — таким, как Александр, — но, по крайней мере внешне, в своем роскошном наряде, украшенном драгоценными камнями, он показался ей очень красивым. Жених стоял задумчивый, почти мрачный, и Екатерина со страхом подумала, что не понравилась ему. Она даже удивилась, почему это так волнует ее сейчас, когда в душе еще не улеглась боль от потери Ипполита. Но она действительно переживала. То, что она могла не понравиться ему, ущемляло ее гордость. А он отводил взгляд. Екатерина хотела улыбнуться ему, показать, что она тоже неловко чувствует себя на этой церемонии.
Жених пришелся ей по нраву. Он даже чем-то напоминал Ипполита, такой же смуглый, высокий, красивый…
Когда церемония закончилась, Екатерина забыла о своем женихе, потому что к ней подошел человек, о встрече с которым она могла только мечтать. Он взял ее руку и улыбнулся. Екатерина увидела добрые, усталые глаза, в которых читалось кое-что о предрасположенности французов к чувственным удовольствиям, но не было пошлости; глаза веселые, но не насмешливые. Они как бы говорили ей: «Тяжкая процедура, не так ли? Ну ничего, скоро все кончится, и увидите — будет над чем посмеяться».
— Я провожу невесту в мою резиденцию, — сказал он. — Пусть она немного освоится перед свадебным пиром.
Этот приветливый обаятельный мужчина был не кто иной, как сам Франциск, король Франции. Екатерина залилась краской смущения и пробормотала слова благодарности. Она была очарована и не могла скрыть своего восхищения. Такой такт, такая доброжелательность, такая яркая индивидуальность могли затмить даже образ Ипполита.
Она уже видела его раньше, как только приехала. Он встретил ее, поцеловал, назвал «милой дочуркой» и преподнес роскошные подарки. Екатерина, конечно, знала, что Папа привез из Италии гораздо более дорогие подарки, хотя и не все из обещанного. Но то, что она получила из рук этого обворожительного короля, казалось ей бесценным. Он шепотом сделал ей комплимент — просто так, этикет этого не требовал; но она вдруг почувствовала себя легко и свободно, как дома. Король взял ее за руку, и Екатерина поняла — то, что она уже немного успокоилась, заслуга именно этого человека.