— Почему? — раздраженно переспросил он. — И вы еще спрашиваете? Мы оба получили слишком много со смертью моего брата. Если бы он остался жив, я по-прежнему был бы герцогом, а вы — герцогиней. А теперь… мы стали наследниками престола, и когда-нибудь, если нас, конечно, тоже не отравят, будем править Францией.
Она ответила ему тихим, срывающимся от волнения голосом, каким всегда старалась разговаривать с ним:
— Я знаю, наступит день, и мой супруг станет великим королем… величайшим королем в истории Франции.
— Ваш супруг был бы счастлив, если бы трон принадлежал ему по рождению, а не достался такой ценой…
Генрих резко отвернулся, испугавшись вдруг одной мысли. Что, если все разговоры о ней — правда? Он с ужасом почувствовал, что может поверить сплетням.
— Поторопитесь, — холодно сказал он. — Если мы опоздаем, отец рассердится.
Они заняли место в королевском шатре. Екатерина знала, что все взоры устремлены на нее. Ей даже казалось, что она слышит перешептыванья придворных.
Диана сидела в свите королевы, гордая, недоступная, пугающе прекрасная. Екатерина была готова разрыдаться от отчаяния и бессилия.
Она придвинулась ближе к Генриху. Что это? Ей показалось, или он действительно отодвинулся от нее? А Генрих не отрываясь смотрел на Диану преданными, влюбленными глазами, какими должен был смотреть на свою супругу.
Ненавижу ее! — в отчаянии подумала Екатерина. Господи! Как я ее ненавижу! Помоги мне… помоги мне ее уничтожить. Пошли ей болезнь, страдания… Убей ее, и тогда тот, кого я люблю, будем моим. Я хочу быть королевой и любимой женой. Если это случится, я стану самым добродетельным человеком. Я никогда не согрешу, я буду вести праведную жизнь, не поддамся никаким искушениям. Господи, помоги мне!
Опять зазвучали фанфары, и все встали со своих мест, приветствуя короля и королеву.
Франциск выглядел усталым. Он очень переживал смерть сына и не вполне удачную военную кампанию, в результате которой сильно пострадали многие города и селения Прованса. Екатерина, глядя на него, молилась, чтобы он не придал серьезного значения разговорам придворных о ее причастности к убийству дофина.
Она откинулась на спинку кресла и замерла. Связанного узника вывезли на площадь. Неужели это тот красавец Монтекукули, которого она знала? Не может быть! Себастьян не мог идти — ноги его были изуродованы колодками. Лицо, когда-то красивого матового оттенка, пожелтело и сморщилось. За несколько недель несчастный превратился в старика.
Но Екатерина сразу заметила, что граф старается сохранить достоинство. Истерзанный, изуродованный, он высоко держал голову, гордо глядя на собравшихся. Екатерина вздохнула с облегчением — она не ошиблась в своем выборе.
Себастьян знал, какая ужасная смерть его ожидает. Но он уже смирился — наверное, чувствовал, что самые страшные мучения остались позади. Четыре человека вывели четырех разгоряченных лошадей. Сопровождающие едва сдерживали нетерпеливых животных. Екатерина вдруг вспомнила дворец Медичи во Флоренции; как сидела она вместе с тетей и кардиналом и наблюдала предсмертную агонию преданного друга. Тогда ей удалось скрыть свои переживания, а это было очень важно. Сегодня же от умения владеть собой зависело все ее будущее.
Ноги и руки графа привязали к лошадям. Наступила последняя минута его жизни… Зрители замерли в ожидании… Молоденькие девушки привстали со своих мест, не сводя широко открытых глаз с приговоренного; мужчины затаили дыхание.
Неожиданно громко раздались звуки фанфар. Испуганные лошади бросились в разные стороны. В воздухе повис нечеловеческий крик, а потом наступила страшная тишина, нарушаемая лишь топотом лошадиных копыт. Екатерина, сжав губы, смотрела, как несутся по полю четыре лошади, волочащие за собой окровавленные останки графа Себастьяна де Монтекукули.
Она спасена. Теперь Монтекукули не сможет выдать ее. Дофин мертв, место наследника занял Генрих, а перед его итальянской супругой открылась дорога к французскому престолу.
ДИТЯ ЛЮБВИ
Из всех женщин, присутствовавших при казни, трое знали наверняка, что отныне жизнь их коренным образом изменится.