— Все это было слишком давно, — произнес Франциск. — О таких событиях нужно вовремя забывать.
— Да, — сказала Анна, — это случилось давно. Мадам де Пуатье лучше всех нас помнит те времена. Ведь она была женой и матерью уже тогда, когда я была еще совсем ребенком.
— Значит, вы уже тогда обладали непревзойденным талантом обольщения, — заметила Диана. — Помнится, в те времена мадам де Шатобриан ревновала вас к королю.
— Да, нелегко французам принимать на своей земле испанцев, — быстро сказал Франциск, — даже если они приезжают сюда как друзья.
— Испанцам еще труднее встречаться с нами, — вставил поэт Маро.
— Скорей бы уж они прибыли. Так тоскливы дни ожидания! — весело сказала Анна, но в душе у нее все кипело. Диана своей дерзостью и самоуверенностью всегда выводила ее из себя, напоминая о том, что дни ее безграничной власти сочтены.
— Я думала, что герцогиня Этампская никогда не скучает — ни днем, ни ночью, — спокойно заметила Диана.
— Да, это правда. Я создана для радостей жизни. Но хотелось бы посмотреть на гостей, на всемогущего Карла, — сказала Анна и, заметив Екатерину, добавила: — Да и наша будущая королева, наверное, ждет не дождется своего мужа. Ведь правда же, мадам?
Екатерина пожала плечами.
— Стыд и позор! — воскликнула Анна. — И это называется верная жена?
Екатерина не знала, что на нее нашло. Во время разговора она как раз думала о Генрихе, но при этом не переставала следить за словесной перепалкой, в которой ее главная соперница явно одерживала верх над Анной. И вот в какой-то момент самообладание изменило ей. Ненависть и злоба вырвались наружу. Она неестественно громко рассмеялась, а потом резко сказала:
— Верная жена? А почему это я должна быть верной? Спросите мадам де Пуатье, с кем она проводит все дни и ночи.
Радости Анны не было предела. Многие из присутствующих понимающе улыбнулись. Юной Медичи удалось поставить Диану в неловкое положение, чего так безуспешно добивалась Анна.
Диана не смогла скрыть досады. Лицо ее покрылось легким румянцем. Она очень не любила, когда упоминали о ее романе с дофином. Ей хотелось, чтобы все думали, будто Генрих питает к ней платонические чувства.
Анна весело хихикнула.
— Полагаю, нам следует утешить бедную покинутую жену. — Она подошла к Екатерине и положила ей руку на плечо. — Бедняжка! Мне так жаль вас. Ну ничего, он вернется к вам. Вы послушны и очаровательны, а главное — молоды!
— Очень сожалею, мадам, — сказала Диана, — что вы чувствуете себя покинутой. Когда дофин вернется, может быть, мне удастся уговорить его больше времени проводить с вами.
Екатерина знала, что допустила ошибку. Теперь, когда Диана поняла, что супруга дофина вовсе не так безвольна, как казалось прежде, она будет думать, как избавиться от нее. Екатерина долгое время не показывала характера. И Диана мирилась с существованием этой итальянской девочки, потому что была уверена — с ней можно не считаться. Но никто еще не наносил ей оскорбления безнаказанно.
Генрих вернулся в Лош, и Екатерина совсем потеряла покой. Ее не радовали ни пиры, ни балы, ни турниры, которые устраивались в честь гостей. В глазах Генриха появилось новое выражение — надежда отделаться от нее навсегда. И виновата в этом была она сама. Ненависть снова возобладала в ней над здравым рассудком.
Двор перебрался в Париж. Какой великолепный прием был устроен испанскому королю! Однако никакие торжества не трогали Екатерину. Какое ей дело до других, если ее жизни угрожает опасность? Она наблюдала за въездом Карла в Париж, стоя у окна особняка Монморанси, на улице Сант-Антони; рядом с ней были король и королева. Но взгляд ее был устремлен не на испанского гостя, а на молодого человека, ехавшего рядом с ним, на мужа, который теперь по-настоящему ненавидел ее за то, что она посмела в неуважительном тоне отозваться о его любовнице. Екатерина была уверена — он уже обдумывает, как ему избавиться от нее. Она присутствовала на вручении Карлу огромной серебряной фигуры Геркулеса со шкурой льва, выполненной из золота. В Нотр-Дам она слышала, как в его честь исполняли «Тедеум». Но все эти пышные церемонии оставляли ее равнодушной.
На охоте произошло забавное происшествие. Молодой и озорной герцог Орлеанский неожиданно вскочил в седло к Карлу и крикнул: «Ваше Императорское Величество, теперь вы мой пленник!» Карл, проклиная себя за то, что согласился приехать в гости к врагу, помчался галопом по лесу, увозя с собой вцепившегося в него герцога. Весь двор смеялся, видя досаду императора. И только Екатерина не улыбнулась. Ничто не могло отвлечь ее от мыслей о своей участи.