Юноша опустился на колени — он не осмелился приблизиться к королю. Его странное поведение заставило сердце Франциска сжаться от недоброго предчувствия.
— В чем дело? — недовольно воскликнул он.
Молодой граф несколько секунд безуспешно пытался подобрать слова, но в конце концов горько разрыдался. Король оперся на локоть и прикрикнул на де Энгьена. Но он тут же понял, что грубостью ничего не добьется, и его голос смягчился.
— Сир, вчера ночью я был в городе.
— Что? — опешил король. — Вы не знали о моем приказе?
— Сир, я ходил туда по приказу герцога Орлеанского.
Почувствовав неладное, король приказал графу продолжать.
— Мы отправились в дом одного купца, сир.
— Дальше! Дальше! — вскричал король.
— У купца была дочь. Она очень нравилась герцогу.
— Ну и?..
— Она умерла, сир… от чумы.
— Дурак! — заорал Франциск. — Вы приходите ко мне и хвалитесь глупой выходкой. Клянусь, вы заплатите за свою дерзость. Я упеку вас в тюрьму! Дурак! Кретин!..
— Это не все, сир. На улице мы встретили телегу, на которой возят трупы. Нам сказали, что на ней лежит тело этой девушки, но… герцог все-таки настоял, чтобы мы вошли в дом. Он подумал, что ее отец решил схитрить и спрятал дочь, сир.
Холодная рука страха сжала королевское сердце. Франциск понял, что граф старается постепенно подвести разговор к какой-то ужасной новости. Король открыл рот, чтобы велеть графу рассказывать дальше, но не смог произнести ни слова.
— Мы увидели кровать, сир… кровать, на которой она умерла. Герцог продолжал думать, что ее прячут, и принялся колоть и резать ее шпагой. Сир, по всей комнате летели перья… они падали нам на головы, на плечи… Перья из постели, на которой совсем недавно скончалась от чумы девушка.
— О Господи! — простонал Франциск, не смея взглянуть на молодого де Энгьена.
— Герцогу казалось, что за нами следит ее отец, сир. Но он ошибался, купец тоже умер от чумы.
— Да не тяните же вы! — закричал король, вскакивая с постели. — Где мой сын?
Де Энгьен поднялся с колен и преградил путь королю Франции.
— Сир, не ходите к нему. Вам не следует… — Ладони Франциска мгновенно покрылись липким потом. Он оттолкнул юношу и бросился к палатке младшего сына.
О горе! На кровати лежал его любимый Карл, но его трудно было узнать. Неужели это тот самый юноша, который вчера утром так весело улыбался?
— Карл! — горько воскликнул Франциск. — Сынок мой Дорогой! Что за?.. — Голос его дрогнул. Он увидел, что сын не узнает отца. Плачущий де Энгьен вошел в палатку и приблизился к королю.
— Священник приказал нам покинуть город, — будто разговаривая с собой, пробормотал молодой граф. — Он был прав… когда сказал, что мы играем со смертью…
— Что-то нужно предпринять! — вскричал Франциск, поворачиваясь к де Энгьену. — Где лекарь?
Но де Энгьен лишь печально посмотрел на короля. Они оба знали, что несчастному герцогу уже ничто не поможет.
Горькая старость после блестящей молодости, безразличное отношение к жизни после преклонения перед ней — что может быть печальнее такой участи? — думал Франциск. Бог покинул его, воинская удача от него отвернулась; он потерял любимых сыновей, а остался тот, который раздражал его каждым своим поступком. Любовница изменила ему, и у него больше не было ни сил, ни желания заводить других. Охота утомляла. Что делать больному старику?
После смерти Карла Франциск, подавленный и мрачный, вернулся в Париж; как ни велико было его горе, он оставался королем великой страны и помнил, что Карл уже не приумножит славу и богатство Франции своей удачной женитьбой; что Миланом его только поманили, показали кукиш, когда он собрался схватить свой заветный лакомый кусочек. Значит, Франции придется опять воевать с Испанией. Франциск заключил мир с Англией. Укрепил стены крепости, нашел новых союзников и приготовился к очередной итальянской кампании. Однако при всем своем желании он не мог сейчас полностью сосредоточиться на мыслях о войне. В последние дни он ни на минуту не отпускал от себя молодого графа де Энгьена, с которым без конца разговаривал о Карле. Граф был самым близким другом его сына и лучше всех знал Карла. Франциск заставлял юношу снова и снова описывать последние часы жизни несчастного герцога Орлеанского. Франциск мысленно видел своего сына в таверне — пирующим с мужчинами и женщинами, которые хотели отнять у смерти хотя бы несколько часов веселой жизни; видел телегу с мертвыми телами, которая со скрипом катится по булыжной мостовой; священника, идущего перед ней и монотонно бубнящего молитвы по умершим или еще живым, по умирающим; слышал звон колоколов, однако ярче всего представлял спальню умершей девушки и бедного Карла, такого жизнерадостного и красивого — он с веселыми криками протыкает шпагой постель, а вокруг кружатся ядовитые перья.