Перед возвращением Генриха ко двору маленький Луи умер. Это было печальное, но не трагическое событие, потому что мальчик болел с самого первого дня своего появления на свет. Уже тогда его жизнь дрожала, как пламя свечи на сквозняке, и все понимали, что рано или поздно ветер задует ее.
Тем не менее двор погрузился в уныние. Смерть маленького принца и болезнь любовницы глубоко потрясли короля. Екатерина же в душе ликовала. К смерти Луи она давно готовилась, да и вообще любовь ее к детям не могла сравниться со страстью к Генриху. Луи умер, но Генрих вернулся. А кроме того, у нее появилось волшебное кольцо с рубином. Теперь она должна была носить его в присутствии Генриха. Екатерина верила в магическую силу кольца, и ее вера ловко поддерживалась братьями Руджери. Она догадывалась, что у них на уме: лучше пусть королева думает о кольце, а не о ядах.
Через неделю после смерти сына Генрих пришел к жене. На сей раз он был нежен и ласков с ней. В своем черном бархатном камзоле, усыпанном алмазами, которые сверкали в слабом свете свечей, он казался Екатерине ослепительно красивым. Седеющие волосы и борода немного старили Генриха, но вместе с тем и придавали ему вид настоящего патриарха. Его длинные руки с унизанными кольцами пальцами лежали на ручках кресла, а шею обрамлял воротник из дорогой парчи с вышитыми золотистыми лилиями.
— Вам грустно, Генрих, — вымолвила она.
Екатерина подошла к мужу сзади и робко положила руку на его плечо. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы Генрих взял ее руку, но он сидел неподвижно. Екатерина вспомнила о кольце, в ящике комода. Комод сейчас открыт, ей нужно только достать кольцо и надеть на палец.
— Мыслями я с нашим сыном, — ответил Генрих.
Хотя он не добавил: «И в Анете», Екатерина знала, что он думает о Диане. Эта мысль вызвала у нее раздражение.
— Знаю, — кивнула она. — Обидно и больно потерять ребенка, особенно сына.
Ее пальцы крепко сжали его плечи; она сейчас с трудом удерживалась от того, чтобы обнять Генриха за шею и поведать о своей неистовой любви к нему.
— Бедный Луи! — печально прошептал Генрих. — Зачем оп приходил в этот мир, если так быстро покинул его?
Необходимо срочно надеть кольцо. Сейчас самое время. Генрих не обратит на него внимания. Он никогда не замечает, что носит жена. Но если воспылает к ней такой же любовью, как к Диане… От этой мысли у нее закружилась голова. Екатерина представила, как он берет ее руки и целует каждый палец по очереди. Ну и что, если в этот момент он заметит кольцо с рубином? К тому времени волшебные чары уже подействуют.
— Я рыдала до тех пор, пока у меня не иссякли все слезы, — выдохнула Екатерина. Затем неторопливо подошла к комоду, достала кольцо и надела на палец.
Ее сердце грозило выскочить из груди, глаза блестели. Она вернулась к креслу короля, который неподвижно смотрел в пространство. Наверное, волшебству нужно немного времени, подумала Екатерина.
— Генрих, не стоит так убиваться. — Екатерина, тяжело дыша, стояла за его спиной. Она положила руки на его посеребренные сединой волосы и погладила их, огромный рубин сверкнул в луче света — как будто подмигнул ей.
Генрих смущенно кашлянул и встал. Он подошел к окну и неуверенно остановился. Екатерина изнемогала от желания близости.
Нет, Генрих совсем не изменился. Он по-прежнему не любил, когда она дотрагивалась до него. Слишком явные проявления любви, как и прежде, смущали и нервировали его. Волшебные силы, заключенные в кольце, похоже, действовали очень медленно.
— Мне бы очень хотелось, чтобы Франциск был здоровее, — сказала Екатерина. — Нам нужно больше сыновей.
Генрих молча кивнул, будто задавался вопросом: придет ли когда-нибудь конец этой неприятной обязанности?
Екатерина легла на пышное ложе и принялась ждать, когда Генрих задует свечи и придет к ней. Она лежала, вертела кольцо на пальце и кусала губы, с трудом сдерживая слезы.
В октябре, спустя несколько недель после смерти маленького Луи, Анн до Монморанси попросил аудиенции у королевы.
Обменявшись с детьми несколькими любезностями, Анн де Монморанси предложил Екатерине прогуляться в саду, где им никто не помешает.
Когда они очутились в самом дальнем и уединенном углу сада, Монморанси сказал:
— Ваше Величество! Надеюсь, вы заметили, что при дворе стало очень спокойно и тихо после того, как кое-кому пришлось уехать?