С тех пор Екатерина стала особенно внимательно поглядывать на Франциска, на чьем лице остались следы перенесенной оспы, пристально следила за Карлом, у которого никогда не было аппетита. Оба мальчика ели мало и начинали быстро задыхаться за столом.
Екатерина участвовала в воспитании детей. Они росли быстро. Года два назад Франциск как молодой дофин получил собственных слуг и с нетерпением ждал того дня, когда сбудется его самое большое желание — жениться на Марии Стюарт.
Нострадамус намекнул, что Франциск тоже будет носить корону, и братья Руджери подтвердили его слова. Может, не такой уж он и хилый, как кажется. Сейчас Франциск находился в состоянии сильного возбуждения, какое всегда испытывал, когда рядом была Мария Стюарт. Франциск с нетерпением ждал свадьбы.
Все они боялись Екатерину, даже Мария. Стоило королеве взглянуть на детей своими сверкающими черными глазами, как они замирали, готовые выполнить любое ее требование.
Занимаясь с младшими детьми, Екатерина прекрасно видела, как старшие шепчутся в углу. Франциск заглядывал в лицо Марии к держал ее за руку. У него горели глаза. Карл ненавидел старшего брата за то, что тот женится на Марии. Если бы он родился первым, то Мария стала бы его женой.
Бедные маленькие принцы! — мысленно посетовала Екатерина. Они были рождены, чтобы завидовать, бояться и ненавидеть. Что касается Марии Стюарт, то она родилась, чтобы создавать неприятности для окружающих… и возможно, для себя самой.
Мария сидела на диване и позволяла Франциску, сидящему на стуле, держать ее за руку и пожирать глазами. Карл нашел место на полу и тоже не сводил восхищенного взгляда с Марии, а Клод и Елизавета пристроились рядом на стульях.
Мария рассказывала о религии. Екатерина нахмурилась, потому что находила эту тему неподобающей для детей.
За последние годы землю Франции оросила кровь многочисленных жертв религиозных войн. После смерти портного-гугенота Генрих поклялся, что никогда в жизни больше не будет присутствовать на казнях, но это не мешало многочисленным сожжениям еретиков. Все эти годы в камерах пыток трудились не покладая рук. Еретики переполняли сырые и покрытые плесенью темницы Консьержери и мрачной Бастилии, их стоны и крики эхом разносились под сводами всех тюрем. Тысячи людей оставляли на съедение крысам или обрекали на голодную смерть в подземельях Большого и Малого Шателота. Множество гугенотов встретили сбою жуткую смерть на колесе или были разорваны на части дикими лошадьми, у других щипцами вырывали куски мяса и лили на раны расплавленный свинец, третьих подвешивали над тлеющими углями. Еретикам перед казнью отрезали языки, чтобы они не могли смущать зевак своими гимнами и молитвами. И все эти ужасы творились по приказу короля, во имя Святой Церкви.
И вот сейчас юная католичка Мария Стюарт, несомненно, по наущению своих дядей, Гизов, рассказывала обо всем этом принцам и принцессам.
— Детям не подобает говорить о таких вещах, — строго произнесла королева.
— О чем тогда нам подобает говорить? — осведомилась Мария.
— Я хочу, чтобы вы знали, что говорить о неприятных вещах считается дурными манерами.
— Мадам, вы считаете избавление королевства от еретиков неприятной вещью? — лукаво прищурившись, поинтересовалась Мария.
— Я сказала, что детям еще рано обсуждать религиозные проблемы. У вас есть другие заботы. Идите и помните, что я запрещаю вам говорить о таких вещах.
Фрейлины одевали королеву к торжественной церемонии бракосочетания старшего сына. По всему Парижу звонили колокола, на улицах радостно шумели людские толпы.
Екатерина подумала о тех печальных событиях, что предшествовали женитьбе Франциска. Они-то и ускорили свадьбу ее старшего сына, которую и она, и Диана, и Генрих хотели провести попозже, потому что Франциск и Мария были еще детьми. Франциску исполнилось четырнадцать лет, а Марии — пятнадцать. Они безумно любили друг друга по крайней мере, Франциск боготворил Марию; та снисходительно отвечала любовью, потому что он рьяно выполнял все ее желания.
В эти последние несколько месяцев авторитет дядей Марии Стюарт значительно вырос. Кумир Парижа превратился чуть ли не в короля французской столицы. Даже Диана, которая когда-то пыталась возвысить де Гизов, сейчас в ужасе взирала на их постоянно растущую власть; она решила на время забыть свою вражду с Монморанси, чтобы, объединившись с коннетаблем, бороться против Гизов.