— По последним подсчетам — больше тысячи штук, док.
— Настоящая стройплощадка, да? — усмехнулся Бенсон. — Благодаря кирпичам есть уверенность, что емкости с отходами уйдут прямиком на глубину, а не всплывут на поверхность. Вот видите, даже в мирное время мы храним все наши секреты в глубокой тайне. Скопятся три-четыре мешка — открываем верхнюю крышку, и пакеты отправляются за борт. Потом донный люк снова наглухо задраивается.
Не знаю почему, но эта хитроумная штуковина меня просто очаровала. Позднее мне пришлось вспомнить мой необъяснимый интерес к ней.
— Не стоит уделять ей столько внимания, — добродушно заметил Бенсон. — Это всего лишь усовершенствованная модель обыкновенного мусоропровода. Пошли дальше.
Миновав стеллажи с мерцавшими в темноте торпедами, Бенсон открыл стальную дверь. За нею оказалась еще одна такая же. Пороги обеих дверей были высотой дюймов восемнадцать.
— При постройке таких лодок, похоже, учитывалось все до последней мелочи, — предположил я. — Здесь как в Английском банке.
— На глубине атомная подлодка подвергается не меньшей опасности, чем обычная, старого типа, — сказал Бенсон. — Раньше подлодки шли на дно из-за того, что у них не выдерживали таранные переборки. Корпус «Дельфина» способен выдержать огромное давление, но наткнись мы невзначай на любой остроконечный предмет, он вскроет нас, как электрический консервный нож какую-нибудь жестянку. Главная опасность — столкновения на поверхности, от них практически всегда страдает носовая часть. Вот почему у нас имеется двойная таранная переборка. На старых подлодках таких переборок не было. Конечно, из-за этого передвигаться по лодке стало затруднительнее, но зато теперь мы спим спокойно.
Мы оказались в носовом торпедном отсеке, крохотном узком помещении, где едва ли сподручно заряжать и разряжать торпедные аппараты. Эти аппараты, с тяжелыми откидными задними крышками, располагались вплотную друг к другу двумя вертикальными рядами по три в каждом. Прямо над ними находились зарядочные рельсовые направляющие, закрепленные на тяжелых цепных талях. И ни одной койки. Впрочем, оно и понятно: не хотел бы я оказаться на месте того, кому ненароком пришлось бы спать здесь.
Мы пошли назад и вскоре оказались в столовой. К нам подошел матрос и сказал, что меня хочет видеть капитан.
Я последовал за матросом по широкому главному трапу на центральный пост, а доктор Бенсон шел сзади в двух-трех шагах. Капитан Свенсон поджидал меня у входа в радиорубку.
— Доброе утро, док. Как спалось, хорошо?
— Проспал пятнадцать часов, представляете? А позавтракал и того лучше. Что случилось, капитан?
— Пришло сообщение о полярной станции «Зебра». Но сначала его надо расшифровать — на это уйдет несколько минут.
— Когда мы всплывали последний раз? — спросил я. — Подлодки теряют радиосвязь при погружении.
— По выходе из Клайда — ни разу. Сейчас мы идем на глубине порядка трех сотен футов.
— Это было радиосообщение?
— А что же еще? Времена меняются. Чтобы передать радиограмму, нам приходится всплывать, зато принимать ее мы можем даже на предельной глубине. Пока мы ждем, пойдемте, я познакомлю вас с теми, кто управляет «Дельфином».
Свенсон начал представлять меня членам команды центрального поста — для него, как и для Бенсона, не существовало никакого различия между матросом и офицером, — и наконец подошел к офицеру, сидевшему на перископной площадке, молодому парню, которому, казалось, самое место на студенческой скамье.
— Уилл Рэберн, — сказал Свенсон. — Обычно мы не обращаем на него никакого внимания, но, стоит уйти под лед, и он становится самым незаменимым человеком на борту. Это наш штурман-навигатор. Мы не сбились с курса, Уилл?
— Мы точно в этом месте, капитан. — Он указал на маленькую светящуюся точку на карте Норвежского моря, разложенной под стеклом на штурманском столе.
Капитан взглянул на карту.
— Как, по-вашему, док, мы быстро движемся?
— Я все еще не верю своим глазам, — сказал я.
— Мы вышли из Холи-Лоха чуть раньше, чем я рассчитывал, около семи, — признался Свенсон. — Я решил провести несколько пробных погружений на малом ходу, чтобы отдифферентовать лодку, но это оказалось ни к чему. Даже без двенадцати торпед в носовом отсеке дифферента на корму практически не было, как я и ожидал. Размеры «Дельфина» так велики, что плюс-минус несколько тонн тут или там большой роли не играют.
Свенсон вдруг умолк, взял у вошедшего матроса листок бумаги и погрузился в чтение. Потом, покачав головой, он отошел в дальний угол центрального поста и, увидев, что я последовал за ним, посмотрел мне в глаза. Его лицо оставалось серьезным.