Юйяо изо всех сил старалась сдерживать слезы, но все равно всхлипывала, поддерживая под руку маму. Мамины глаза тоже были полны слез. Юйжао не до конца понимала, что происходит. Она обхватила меня за шею, и я чувствовала, как моя кожа становится влажной от ее слез.
– Сестренка, не уезжай, пожалуйста, – молила она меня.
Мои сестры были еще совсем юными, поэтому не могли стать опорой семьи. Хорошо, что у меня был старший брат, Чжэнь Хэн, молодой и подающий надежды дворянин. Он был всего на четыре года старше меня, но уже имел хорошее образование и прекрасно разбирался в боевых искусствах. Через три месяца он должен будет отбыть на границу, чтобы вершить великие дела во славу нашей империи.
Я внимательно посмотрела на маму. Ей было чуть больше сорока, но выглядела она моложе своих лет, потому что всегда жила сытой и беззаботной жизнью. Но вот наступило время, когда ее покидала старшая дочь, а вскоре из дома должен будет уехать и сын. Из-за грусти, поселившейся в сердце, на ее лице появились новые морщинки, а на висках засеребрилась седина.
Мама вытерла носовым платком скатившиеся по щекам слезы, но их было уже не остановить. Слезы все катились из глаз и катились, и было бесполезно с ними бороться.
У меня защемило в груди, когда я увидела, как ей грустно.
– Матушка, я ведь просто переезжаю жить во дворец. Меня там никто не будет обижать. – Я хотела успокоить маму, хотя сама еле-еле сдерживала слезы. – А брат уедет, чтобы заработать славу и имя. Он вернется совсем скоро. А пока о вас позаботятся Юйяо и Юйжао.
Матушка обняла меня, продолжая всхлипывать. Через какое-то время она немного успокоилась, вытерла слезы и сказала:
– Люди говорят, что жизнь во дворце подобна темным морским глубинам. И вот подошла твоя очередь окунуться в это море. Хуань, помни, что в первую очередь ты должна беспокоиться о себе. Ты будешь жить с другими наложницами, поэтому все время будь начеку. Ты должна быть терпеливой, не спорь ни с кем и не ввязывайся в неприятности. Особенно будь осторожна с наложницей Хуа, которой сейчас благоволит император. Если в будущем ты станешь любимой наложницей Его Величества, я буду рада, но ты для меня важнее всех почестей и богатств. Твоя жизнь ценнее всего, поэтому постарайся беречь себя.
– Матушка, не беспокойтесь. – Я постаралась улыбнуться, но получилось с большим трудом. – Я запомнила ваши наставления. Однако и вы с отцом тоже берегите себя.
Отец все это время сидел молча и лишь грустно смотрел, как я прощаюсь с остальными. И тут он заговорил.
– Хуань, теперь только от тебя зависит, обретешь ли ты славу или позор, – торжественно заявил он. – И ты сама понимаешь, что слава и позор семьи Чжэнь тоже зависят от тебя.
Я изо всех сил закивала, и тут мой взгляд остановился на брате. Казалось, что он над чем-то задумался, будто бы хотел что-то сказать, но не решался. Это было странно, потому что он всегда был прямолинейным человеком и ничего не боялся. А значит, случилось что-то очень серьезное.
– Отец, матушка, сестренкам пора ложиться спать, да и вам надо отдохнуть. Вы идите, а я еще немного поговорю с братом, – сказала я, чтобы мы с Хэном могли остаться наедине.
Перед тем как уйти, родители еще несколько раз повторили свои наставления, словно хотели оттянуть момент расставания.
И вот передо мной остался только старший брат. Судя по его реакции, он и подумать не мог, что я сама попрошу его задержаться. Он выглядел как растерянный ребенок.
– Брат, если ты хочешь что-то сказать, сейчас самое время.
Пару мгновений он удивленно смотрел на меня, но потом неожиданно достал из рукава лист бумаги. От него исходил чуть заметный аромат лекарственных трав. Как только я его почуяла, то сразу же поняла, от кого эта записка.
– Это тебе от Вэнь Шичу, – пояснил брат, протягивая мне листок. – Я два дня раздумывал над тем, должен ли я передавать тебе эту записку или нет.
– Брат, неужели ты заразился от него глупостью? – холодно спросила я, с пренебрежением смотря на сложенный пополам кусок бумаги. – Ты понимаешь, что тайная переписка – это очень серьезное преступление для наложницы императора?
– Я знаю, что это против правил. – Брат склонил голову, чувствуя себя виноватым. – Но это выражение его чувств…
– Я не могу это принять! – грубо перебила я брата, но тут же успокоилась, заметив раскаяние на его лице. – Брат, неужели ты не понял, что Шичу не тот человек, которому принадлежит мое сердце? Мое сердце до сих пор свободно.