У меня вдруг возникло ощущение, что я ненароком столкнулся с неким великим парадоксом. Абсурдно, но факт: предельно тесное общение тел в конце концов приводит к одиночеству человеческой души. Ступил раз на эту дорогу — и назад не вернешься никогда.
Пожав плечами, я вновь взглянул на фотографии, пытаясь понять, говорят ли они мне что-нибудь еще о падении нравов. И снова отложил их в сторону.
Судя по различной длине теней на фотографиях и по перегруппировкам обитателей солнечной террасы, снимки были сделаны с промежутком в несколько часов, а может, и в разные дни.
Вскоре мисс Дин вернулась. Во взгляде ее читались одновременно вызов и подчеркнутая сдержанность.
— Ну как? — поинтересовалась она.
— Не похоже, что это было чертовски весело.
Ее удивил мой ответ. Она смерила меня пристальным взглядом.
— Ах, до чего же вы правы! Знаете, мне кажется, что все это происходило тысячу лет назад. Наверное, я все время старалась начисто стереть воспоминания об этом. В некотором смысле это, пожалуй, возбуждает. Но сейчас я помню только, что постоянно находилась в каком-то беспокойном и раздраженном состоянии. И спать хотелось, просто ужасно хотелось спать, а выспаться никак не давали… А еще у меня было такое ощущение, что вся остальная компания — это просто один… ну, одна вещь, вы понимаете…
— Эти снимки — точные копии тех, что вы получали раньше?
— Те же двенадцать кадров, но качество снимков несколько отличается: эти более смазанные, серые, те были четче. Но, естественно, я ни одной фотографии из тех не сохранила ради возможности сравнить.
— Придется нам с вами вместе их просмотреть, чтобы вы мне указали, кто есть кто, и что-нибудь о каждом рассказали, Ли.
— Пожалуй, без этого не обойтись.
— Это все равно что визит к дантисту. Думаю, каждый из этой компании хотя бы на одном снимке получился четко.
— Трэвис, эти фотографии так больно бьют по моему самолюбию! Не шибко приятно походить на дешевую шлюху на задворках цирка в Хуаресе.
Я включил свет, и мы уселись за столик в углубленной части комнаты. Запасясь карандашом и бумагой, я указывал на снимки и задавал вопросы. Она сидела, полуотвернувшись, и отвечала еле слышно. Я записал следующее.
1. Карл Абель — лет 27; рост 6 футов, рослый, крепкий блондин, только что уехал из Солнечной Долины, живет, кажется, в Вигваме Мохок под Спекулятором, штат Нью-Йорк.
2. Нэнси Эббот — около 22 лет; высокая, темноволосая, стройная, много пьет, обладает хорошим голосом, считается разведенной, возможно, дочь какого-то архитектора. Занималась лыжным спортом, брала уроки у Абеля в Солнечной Долине. Кажется, была гостьей Макгрудеров.
3. Вэнс и Пэтти Макгрудер (возможно, из Кармела) — супружеская пара, им лет по 25; судя по всему, состоятельные. Муж — любитель парусного спорта; кажется, у них дом на Гавайях; Вэнс очень загорелый, невысокого роста, широкий и мускулистый, рано начал лысеть. Жена — пышная блондинка с очень длинными волосами, сварливая, говорит с заметным британским акцентом.
4. Кэсс — то ли имя, то ли фамилия, то ли прозвище. Похоже, был знаком с Макгрудерами раньше. Ему лет 30; темноволосый, интересный мужчина, очень силен физически. Веселый. Возможно, художник. Друг Сонни.
5. Сонни — чуть моложе Кэсса, худощавый, с холодным взглядом, производит впечатление жестокого. Неразговорчив. Чем занимается — неизвестно, привез с собой Уиппи.
6. Уиппи — лет 19; каштановые локоны, веснушки, работает, возможно, официанткой или секретаршей, боится Сонни.
7. Два студента, откуда-то с востока, путешествовали; очевидно, присоединились к этой компании в баре, где Абель повстречал Нэнси Эббот. Ребятам лет по 20–21. Харви — крупный веселый блондин, Ричи — темноволосый пижон, ростом чуть поменьше. Кажется, они из Корнелл-колледжа.
Отобрав снимки, наиболее отчетливо запечатлевшие каждого, я пронумеровал их в соответствии с записями. Когда я сложил фотографии обратно в конверт, то явственно ощутил, какое облегчение испытала Ли.
— Кто все это заварил? — спросил я.
— Как это? Что вы имеете в виду? — снова напряглась она.
— Вряд ли фотограф действовал наугад. Кто-то должен был разместить вас перед объективом. А может, на самом деле жертвой был кто-то другой, а вы просто подвернулись им наудачу.
— Это было так давно… К тому же, я была все время под градусом.
— И все-таки расскажите, что помните, — как все это началось.
Она медленно поднялась, подошла к окну и, опершись ладонями на подоконник, выглянула на улицу; копна рыжих волос мягко рассыпалась по плечам. Я привалился плечом к стене рядом с окном. Она негромко заговорила. За волосами я почти не видел ее профиль. Круглый лоб, чуть вздернутый кончик носа. И все. Я не торопил ее. Пусть подбирает нужные слова не спеша. В памяти ее сохранилось гораздо больше деталей несущественных, нежели относящихся к сути дела. Шестеро мужчин и четыре девушки. В их распоряжении было четыре места — две спальни, длинная кушетка в гостиной, жесткие надувные подушки на ночной террасе. Традиционные игры с преследованиями, причем все, кроме Карла, в первую очередь добивались благосклонности Лайзы Дин. Тусклый свет… Наконец все как-то распределились, но, если кто-то из партнеров засыпал, снова происходили перестановки.