— Может быть, вы хотите, чтобы я положила часть денег в банк завтра? Я записала номер счета.
— Пожалуй, половину. Завтра напомните мне об этом.
Когда Дэна приехала, я спал. Меня разбудил звон дверного колокольчика. Если кто-нибудь поднимается на борт, он звенит — один раз. Этого всегда бывает достаточно. Терпеть не могу неприятные сюрпризы. Горел свет, предусмотрительно оставленный мной для Дэны. С пистолетом в руках, раздетый, я прокрался к внутренней двери, ведущей в комнату отдыха, приоткрыл ее на дюйм и выглянул. Дэна открыла дверь, подхватила большой чемодан и вошла, неслышно ступая. Стараясь не шуметь, закрыла дверь. Было без десяти час. Я вернулся в каюту капитана и лег.
Дэна оказалась тихой женщиной. Под моей дверью появилась тонкая полоска света. Потом на носу судна послышался шум льющейся воды… Полоска света исчезла… Мягко щелкнул замок ее каюты. Наступила ночная тишина. С какого-то судна доносились слабые звуки музыки. По шоссе прошуршал грузовик. Вдали послышался шум реактивного самолета…
Итак, на борту у меня женщина, совершенно не похожая ни на одну из тех, кого я мог вспомнить. Волевая, несгибаемая женщина. Многие способны на благородные порывы, пока остается хоть крупица надежды. И мало кто способен тянуть лямку, когда надежды нет вовсе. Ведь человек — животное по натуре своей эгоистичное. Ни безнадежно больной ребенок, ни муж с погибшим мозгом никогда не узнают и, стало быть, не оценят, как она о них заботится. Если бы она лишила их поддержки, общество все равно не позволило бы им погибнуть. И никто ее ни в чем бы не обвинил. Но ее чувство долга было столь сильным, что поступить по-другому она сочла просто немыслимым. Ведь они были ее семьей. Жизнь жестоко обошлась с ней, словно выжгла ее изнутри, но даже в том, что осталось, было гораздо больше от женщины, чем в Лайзе Дин.
Ночные размышления о Дэне Хольтцер повергли меня в уныние. Самооценка. Бич эмоционально не защищенных людей. У меня вдруг возникло ощущение, что я много лет провел среди чудовищно глупых людей. Тоже мне — Макги, спец по жуликам. Случалось, даже наживался на решении их проблем, а затем, получив деньги, порой бездумно и легко их проматывал или просто расслаблялся и какое-то время позволял себе безвольно плыть по течению. Нельзя сказать, чтобы я был очень серьезной и к тому же творческой личностью. Ну а чем еще я мог бы заняться? Педантично отсиживать на работе от сих до сих? Терпеть не могу, когда начинают распинаться, как это прекрасно — отбывать срок с девяти до пяти, потому что именно так и живут большинство людей. Не выйдет из меня благонравного обывателя, имеющего 2,3 ребенка и 0,7 новой машины в год и развлекающегося после работы с секретаршей. Собственно говоря, меня никогда не тянуло к накопительству. Мне нравится мой «Дутый флеш», нравятся мои записи и картины, коих у меня собрано некоторое количество и с коими связаны определенные воспоминания, но я бы вполне спокойно мог стоять на берегу и наблюдать, как все это идет ко дну и исчезает ко всем чертям, и испытывал бы при этом лишь легкое сожаление. Ни одна добропорядочная американская жена не стерпела бы такого жизненного кредо.
Я заснул, крайне недовольный неугомонным существом по имени Трэвис Макги, а когда проснулся, на часах было десять утра, и яркое солнце пробивалось сквозь ворсистые шторы каюты. Разбудил меня запах свежесваренного кофе и приглушенный звон посуды, доносящийся с камбуза.
Приняв душ, я вышел из каюты. Дэна поздоровалась со мной приветливо и обезличенно, словно официантка в хорошем отеле. Да, спасибо, она спала хорошо. День чудесный. Ветер прекратился. Стало гораздо теплее.
Она сказала, что взяла на себя смелость поджарить яичницу. Я ответил, что глазунья ей явно удалась. Сок был холодным, кофе — ароматным, копченая грудинка — хрустящей. Она накрыла нам в маленькой каюте по соседству с камбузом. Наблюдать за ее движениями было очень приятно. Впечатления спешки она не создавала, однако все ее движения были четкими и выверенными и плавно переходили одно в другое, так что все у нее получалось пленительно быстро.
На Дэне были серые фланелевые слаксы и желтый свитер. В сдаксах она выглядела лучше, чем я мог предположить, хотя не скажу, чтоб они ей очень шли. Для слаксов ее фигура с длинной талией была несколько тяжеловата в бедрах. Впрочем, и на Венере Милосской джинсы в обтяжку сидели бы отвратительно. Они прекрасно смотрятся на долговязых, неоформившихся подростках или на такой, как у Лайзы Дин, тщательно отшлифованной стройности. Но есть что-то удивительно трогательное, когда их напяливает на себя зрелая женщина. Дэна не рискнула бы нарядиться в обтягивающие джинсы, но решилась надеть прекрасно сшитые слаксы. Талия у них была чуть завышена, чтобы несколько скорректировать фигуру, и у нее хватило благоразумия обуть сандалии на каблуках высотой в полтора дюйма, чтобы чуть приподнять свой центр тяжести.