— Но в то, что это произошло случайно, вам не верится?
— Нет. Отправляясь туда, все они уже знали фамилию отсутствующих хозяев дома. Если это было подстроено, любой из компании, слоняясь в толпе народа, пока они не отъехали на машинах, мог предупредить фотографа. Или же за ними следили. Почему-то мне больше нравится первый вариант, Дэна. Судя по тому, как раскручивалась вечеринка, это все было подстроено.
— Карл не смог сказать, кто все начал?
— Он сказал, что все получилось само собой. Напились. Затеяли одно из групповых развлечений, приспособленное к условиям солнечной террасы. Кому-нибудь завязывают глаза, и он начинает медленно ходить по кругу, а первый, до кого он дотронется, должен неподвижно замереть, не издавая ни звука, и его нужно угадать на ощупь. Если угадают — он снимает с себя что-либо из одежды, и наступает его очередь завязывать глаза. Угадал неправильно — сам разоблачайся и угадывай еще раз.
— Довольно примитивно.
— Он сказал, что они придумывали правила по ходу игры.
— Сопровождая все жизнерадостным смехом…
— И вот что забавно, насчет Абеля. Он абсолютно не подозревал, что кто-то что-то фотографирует, но испытывал ощущение, что не все в порядке. А он не слишком-то чувствительный парнишка. Он даже не смог выразить это словами… Но, когда компания распалась и он снова остался вдвоем с Ли, у него возникло предчувствие, что с кем-то случится что-то нехорошее.
— А разве у любого на его месте не возникло бы подобного ощущения после такой оргии?
— Думаю, возникло бы, будь это для них впервой. Но Абель участвовал в подобных групповых развлечениях и до и после того, и никогда не ощущал ничего такого. Что-то должно было вызвать у него это ощущение… Что-то или кто-то. Но он тогда был пьян. Я не смог выбить из него ничего определенного. Это было, как я пониманию, просто предчувствие, что рано или поздно кто-то кого-то убьет из-за этой вечеринки.
— Куда мы теперь отправимся, Трэв?
— Хочу выяснить, как попали снимки к отцу Нэнси Эббот и связывались ли с ним еще раз.
Я отставил в сторону серебристый кубок… Казалось, всего лишь несколько мгновений спустя Дэна осторожно разбудила меня нежным прикосновением. В комнате стоял восхитительный аромат пищи. Дэна, оказывается, уже побывала в расположенном совсем неподалеку ресторанчике «Бревенчатая хижина», поела там и принесла мне огромную тарелку густой похлебки домашнего приготовления из морских моллюсков и поджаренный гамбургер толщиной с ее запястье. И все это имело вкус, столь же изумительный, как и запах…
Когда я снова проснулся, в комнате было темно. Ботинок на мне не оказалось. На этот раз проснулся я от холода, хотя и был укрыт одеялом. Сквозь шторы пробивалось мерцание какой-то вывески на улице, и мне были видны очертания Дэны, спящей на соседней кровати. Ее темные волосы разметались по подушке. Стараясь ступать как можно тише, я сходил в ванную, вернулся и, раздевшись, скользнул в холодную постель и через секунду уже спал. Редко, можно предугадать, что способно эмоционально опустошить человека…
Судя по имевшемуся у Дэны расписанию полетов, нам следовало вылететь из Сиракьюса. Так что мы выехали пораньше и двинулись вниз к автостраде, а затем на запад, к аэропорту Сиракьюс, сквозь холодное серое утро и небольшой снегопад. Она выбрала самый лучший путь: долететь до Чикаго, а потом беспосадочный перелет в Сан-Франциско. Наблюдая, как Дэна покупает билеты, распоряжается насчет багажа, возвращает взятую напрокат машину и даже разговаривает со стюардессами, я кое-что заметил. Без малейшей суеты она добивалась максимума услуг, благодаря умению обращаться с людьми — всегда улыбающаяся, вежливая — просто невозможно было обслужить ее не по высшему разряду. Стоило ей лишь приподнять бровь — и вот уже сломя голову к ней спешит носильщик, стоявший шагов за сто от нее. Редкий дар. Я попытался взять часть нудных забот на себя, но это вызвало у нее недовольство. Ведь это ее работа, она к ней привыкла и знает, как со всем управляться. Мне оставалось только пользоваться результатами ее деловитости. Люди смотрели на меня с таким видом, словно пытались вспомнить, где они меня раньше видели. Такая способность получать именно то, что хочешь, и именно в нужное время присуща знатным дамам, коронованным особам и самым лучшим секретаршам. И еще, должен признать, ее волевое красивое лицо и блеск темных глаз создавали впечатление, что если все не будет сделано так, как она желает, то на свободу вырвутся все силы ада. Но, окруженный такой квалифицированной заботой, я испытывал странное ощущение — чувствовал себя чем-то вроде молодой жены знатного вдовца в медовый месяц. Или словно мальчишка, которого доставляет в оздоровительный лагерь его супермама.