Самые скучные телеграфные службы в мире наполняют их монополизированные газетенки самовосхваляющей жвачкой. О радио и говорить не стоит. А их телевидение находится в зависимости от одобрения как минимум тридцати миллионов человек. А то, что нравится одновременно тридцати миллионам человек, о чем бы ни шла речь (за исключением разве что личных дел) хорошим быть никак не может. Их школы — это центры групповой подгонки под общепринятые стандарты, устроенные таким образом, чтобы искоренять дух непослушания и инициативу. Их церкви созданы для еженедельного выражения вотума доверил Господу Богу. Их политики — люди милые донельзя, слова грубого не скажут. Товары, которые они покупают, с каждым годом все более напоминают дешевые подделки, хотя с виду становятся все ярче. Тех же, кто еще ухитряется что-то читать, заставляют довольствоваться напыщенным брюзжанием безмозглых писак. А похлебка, составляющая меню их журналов, приготовляется по рецепту различных тронутых комитетов.
Так что, сами видите, просто некому задать им хотя бы один вопрос: где вы были, куда идете и стоит ли овчинка выделки?
Нет, это какое-то сонное царство, покой которого ничто не нарушает.
И каждый год они смиренно и чистосердечно заполняют кучу всевозможных анкет и прочих бумажек. И каждому на всю жизнь присваивается определенный номер.
Так что же, их, как Спящую красавицу, надо разбудить нежным поцелуем? Они, правда, испытывают некоторое беспокойство по поводу подрастающего поколения. Господи, почему же, мол, дети не оценят по достоинству этот лучший из миров? И чего не хватает этим неугомонным юнцам?
Но в результате каких-то алхимических опытов богов несоизмеримо возросло количество детей, коэффициент умственного развития которых достиг небывалого уровня. У этих детишек очень холодный взгляд. И именно они в один прекрасный день бросят играть с транзисторами, диодами и микросхемами и начнут задавать неприличные вопросы. Или же создадут машину, которая будет их задавать.
Но пока Санта-Росита существует по-прежнему. Словно некий циничный гений спроектировал под солнцем огромный комплекс исправительной колонии, а вместо сторожевых башен и колючей проволоки организовал целенаправленное электронное вещание на определенной частоте, днем и ночью убеждающее заключенных: «Вы на вершине блаженства! Будьте счастливы! Если вы не можете быть счастливы здесь, вы просто нигде не будете счастливы! Голосуйте! Потребляйте! Жертвуйте! И не забудьте пользоваться своим личным номером!»
Мы въехали в город с севера в четыре часа дня. Был первый вторник марта. Я снял для нас два одноместных номера в мотеле. Дэне нужно было позвонить мисс Дин, а мне — попытаться связаться с Мендесом. После недолгого размышления я решил не звонить через коммутатор мотеля. Осторожность во всем может стать второй натурой. Никогда не оставлять ничего, за что можно было бы зацепиться и выследить тебя. Если у тебя есть выбор, конечно.
Чистый девичий голосок ответил:
— Гэллахер, Розен и Мендес. Добрый день.
— Э-э… Можно поговорить с мистером Мендесом?
— Минутку, сэр.
— Добрый день. С вами говорит секретарь мистера Мендеса. Чем могу вам помочь?
— Пожалуйста, мне бы хотелось поговорить с мистером Мендесом.
— Он сейчас разговаривает по другому телефону. Может быть, я вам перезвоню или вы подождете?
Я решил подождать.
— Слушаю вас! Алло? — раздался в трубке нетерпеливый и раздраженный голос Мендеса.
— Простите, что беспокою вас. Нам нужен адрес ближайших родственников мистера Д. С. Айвза.
— Кому это — «нам»?
— «Келлер фото», сэр. Он сдал нам в починку объектив. Гарантия еще не кончилась, но починка заняла много времени. Пришлось отсылать его назад в Германию, на завод, за наш счет, разумеется, а теперь вот мы…
— Мисс Троттер! Дайте этому молодому человеку адрес Джослин Айвз.
Я услышал, как он бросил свою трубку.
— Алло? — послышался снова голос мисс Троттер. — Пожалуйста, подождите минутку. — Ждать пришлось недолго. — У вас есть ручка? Записывайте: мисс Джослин Айвз, Эпплтон-уэй, дом 2829. Телефон 765-3192. Вы все успели записать?