— Далеко я не уйду, позовешь — услышу, — процедила Бобби, не сводя холодного взгляда с моего лица. И вышла вразвалку, передернув плечами.
Я подошел к Марте поближе и уселся в скелетообразный пластиковый стул вполоборота к ней. Она глянула в свой недопитый стакан и сказала:
— Вы назвали имена людей, которые в тот раз были там.
— Кроме одного…
— Да, кроме той кинозвезды, — прошептала она.
— Вы кому-нибудь рассказывали, что она была там?
— Ох, да ведь со мной никогда прежде такого не случалось! Я просто не могла никому об этом рассказать. Ну, с Пат мы могли иногда об этом поговорить, вы ж понимаете. Ночью мне, бывало, снились кошмары. Она увезла меня оттуда к себе домой. Я знала… я всегда знала — она предпочла бы, чтобы на моем месте была Нэнси.
Во взгляде Уилли сквозила тоска. У нее была простенькая, пустая, смазливенькая мордашка с выщипанными бровями и увеличенным с помощью помады ртом.
— Вам доводилось видеть те снимки? — неожиданно спросил я.
Даже у самых апатичных натур срабатывает порой подсознательная осторожность в виде последовательной, стойкой оборонительной позиции.
— Какие еще снимки?
— Те, что были сделаны по заказу Вэнса.
— Сегодня целый день меня без конца расспрашивали и расспрашивали. Откуда я знаю, что вы не очередной нахал?
— Не могу доказать, что я таковым не являюсь. — Я колебался. Нужно было найти к ней правильный подход, без суеты. Она явно легко поддавалась внушению, а горе сделало ее еще более уязвимой. Пожалуй, лучше всего разыграть из себя доброго дядюшку Макги. Я печально покачал головой.
— Я всего лишь человек, который считает, что Вэнс Макгрудер плохо обошелся с Патрицией, очень плохо, в самом деле.
Слезы брызнули у нее из глаз, заструились по щекам. Она вытерла нос кулаком.
— О Боже! Да! Этот ублюдок! Мерзкий ублюдок!
— Некоторые из нас так и не поняли, почему Пат не проявила чуть больше настойчивости в борьбе за свои права.
— Да вы ж не знаете, что против нее имелось! Этот поганый Вэнс все тщательно продумал. Он раздобыл что-то вроде отчета о ней лондонской полиции нравов, который был составлен еще задолго до их женитьбы, — думаю, затем, чтобы продемонстрировать: мол, она знала, что не имеет права вступать в брак. И еще у него были магнитофонные пленки с записями ее развлечений с Нэнси у них дома, ну и снимки — он специально нанял человека, чтобы тот за ними следил. Должно быть, это стоило ему кучу денег, но, как сказала Пат, это было в сотни раз дешевле, чем заплатить за развод в Калифорнии. Она не смогла найти адвоката, который взялся бы опротестовать иск, то есть я хочу сказать… насчет того, что она собой представляет, даже и вопрос не стоял.
— Так вы видели те снимки, Марта?
— Ну конечно. Самое забавное — они так все обставили, что и подозрений не возникало, что кто-то там поблизости крутится. Не знаю, как этот тип умудрился снять так близко. Пат со мной, с Нэнси и с Лайзой Дин. С Лайзой Дин только один снимок, да там и не различишь, что это Лайза Дин, если не знаешь.
— Значит, к тому времени, когда вам попались эти снимки, вы с Пат уже были вместе?
— Да. И он вот еще какую гнусность проделал. Мы поехали в город — повидаться с какими-то ее друзьями, а когда вернулись в Кармел — Вэнса дома не было, замки он сменил, а все наши пожитки были свалены под навесом для автомобиля. И еще там был какой-то тип, который охранял дом, чтоб мы не вломились или еще что-нибудь в этом роде не проделали. А она… По-моему, она все еще пыталась освободиться от любви к Нэнси и, может, так и не смогла. Да, мне кажется, она так и не избавилась от этой любви. Но я шла на все, чтобы сделать ее счастливой, я так старалась…
— Зачем кому-то понадобилось ее убивать, Марта?
Она снова разрыдалась, потом высморкалась.
— Я не знаю! Просто не представляю! Именно об этом они меня и расспрашивали. Ведь мы совсем незаметно и тихо здесь жили — уже больше года, и очень долго работали в одну смену в «Четырех тройках»: я — официанткой, а она в разменной кассе. Знакомых у нас совсем немного. Она никакой другой девушкой не интересовалась, и ко мне тоже никто не приставал. Только вот…