Эта информация сделала поиск более целенаправленным. Может быть, удастся раскрыть дело благодаря этой маленькой детали.
— Вы узнали от Фарриса, где?..
— Угу. — Он улыбался.
— Почему вы улыбаетесь?
— Он дал одну Смиту, одну Байрону Оверлэнду, одну Каррауэю, одну вашей подруге Изабель и одну старшему сыну Оверлэнда, которого зовут Байрон-младший. Себе, как он утверждает, ручку не оставил.
— Я все равно не понимаю, почему вы улыбаетесь.
— Ну, совершенно очевидно, что преступница — та самая мелодичная девушка, Изабель Бель-бель.
— Вы шутите.
Он вдруг посерьезнел.
— Отнюдь. Она ненавидит Трэппа.
— Да она не стала бы руки пачкать.
Он побарабанил по столу пальцами.
— Ладно. Я шучу.
— Мне представляется знаменательным, что в семье Оверлэнда две эти проклятые ручки, но все же я бы поставил на Билла Смита. А прежде всего нужно выяснить, на чьей ручке не хватает колпачка.
Барнс принялся рассматривать свои очень ухоженные ногти.
— Если бы ты использовал колпачок от ручки «Монблан» под цианид, а потом, подсыпав цианид в бокал Трэппа, от волнения уронил колпачок, то что бы ты сделал с другой частью ручки?
— Бросил бы ее в реку или куда-нибудь еще.
— Вот именно.
— Но если бы я, лично я, уронил колпачок, я бы его просто поднял.
Барнс опять заулыбался.
— Я очень в этом сомневаюсь. Если бы ты подсыпал яд кому-то в стакан, то чувствовал бы себя очень виноватым и нервничал. Ты боялся бы досмерти, что кто-то это заметил. И если бы ты случайно уронил колпачок, то не решился бы за ним нагибаться. Это могло привлечь к тебе внимание.
— И все же…
Он энергично потер подбородок.
— Конечно, мы попробуем с этим разобраться. Ты проверь Изабель и Каррауэя, а я займусь ручками Смита, Оверлэнда и Фарриса. Правда, у меня есть другой план, который может привести нас к цели быстрее.
По тому, как он это проговорил, я понял, что предстоит тяжелая работа. Мне предстоит. У него в таких случаях появляется особая нотка в голосе.
Барнс опять стал рассматривать свои записи.
— Орудием убийства, — сказал он наконец, — был револьвер «смит и вессон» тридцать восьмого калибра, выпуска тысяча девятьсот сорокового года, модель ХЗЛ. Ты должен найти этот револьвер.
— Он разве не у Шанка? — удивился я.
— Я хочу сказать, что нужен точно такой же. Идентичная модель.
— Зачем?
Он смотрел на меня, но, кажется, думал о чем-то другом.
— У меня есть зародыш идеи. Когда он разовьется, можно будет поговорить о деталях.
В самых разных местах — ломбардах, магазинах — я просмотрел двести девяносто три револьвера, но не нашлось ни одного марки «смит и вессон» 1940 года. Уже к вечеру я позвонил Барнсу в «Сейз Ком.».
— У вас нет случайно друзей в мафии, а? — спросил я.
— Что, не нашел?
— Нет.
— Продолжай искать. Это необходимо.
И вот наконец я напал на человека, который проявил хоть какой-то интерес.
— Зачем вам именно эта модель? — поинтересовался хозяин магазинчика. — Можно набрать дюжину, которые выглядят почти одинаково. Револьверы не очень-то меняются от года к году.
— Это нужно для киносъемки, а режиссер свихнулся на исторической точности.
Он всерьез задумался.
— Месяца два назад я продал один такой. Кажется, он как раз и был сорокового года.
Я напрягся.
— Может, режиссер согласится переплатить? Если, я хочу сказать, мне удастся получить револьвер обратно.
— Может быть.
Он ушел в заднюю часть магазина и вернулся с папкой, набитой оплаченными счетами. Послюнив палец, стал искать нужный счет.
— Ну и память у меня, чтоб я сдох! — восхищенно воскликнул хозяин магазина. — Действительно, в точности та самая модель. Так… Продал я его за тридцать долларов. Если выкуплю назад, вы расколетесь на семьдесят пять?
Почему бы и не потратить семьдесят пять долларов, которые принадлежат Барнсу — или, вернее, Трэппу?
— О’кей, — сказал я. — Хорошо бы это сделать прямо сейчас.
Он набрал номер телефона.
— Хелло, мистер Стейбендрек? Это Билл Гоулд из оружейного магазина. Помните, я продал вам револьвер? Так вот, понимаете, мне ужасно неловко, но этот револьвер оказался в полицейском списке.
Последовала пауза.
— Да, это краденое оружие. Я должен сдать его в полицию. — Из трубки послышался раздраженный голос. — Послушайте, вы ничего не потеряете. Приносите его сюда, и я заменю револьвер на такой же или даже на лучший. — Звуки стали менее раздраженными. — Завтра я уезжаю в отпуск. Не могли бы вы привезти револьвер сегодня же? У меня открыто до семи тридцати.