Я подумал, что интересно было бы послушать ее разговор с Трэппом, если, конечно, в конференц-зале никого нет. Там никого не было. Приоткрыв дверь дюйма на два, я устроился на прежнем месте.
— Я хочу, э… обсудить условия вашего увольнения, — услышал я голос Трэппа.
Изабель скромно сидела на стуле с прямой спинкой, положив руки на колени.
— Да? Но что тут обсуждать?
— Мне не понравился ваш, так сказать, любительский шантаж, — продолжил он, — ваша угроза подать в суд за необоснованный арест и вовлечь в скандал «Сейз Ком.».
— Обвинение в шантаже? Это, кажется, подсудное дело?
— Нет, не подсудное, — проговорил Трэпп, источая сарказм. — У нас частный разговор. — Пауза. — Ну что ж, я уточню у своего адвоката, Хоуп Ховарда.
Хоуп Ховард — очень известное имя, и я заметил, что на Трэппа оно произвело сильное впечатление.
— Откровенно говоря, — сказал Трэпп, помолчав, — я уже собирался пересмотреть свое решение, но тут узнал, что вы пытаетесь принудить меня к этому своим смехотворным иском.
Изабель достала сигарету из сумочки.
— Арест был действительно необоснованный, и я из-за него потеряла работу. Не говоря уже о личном унижении.
Он фыркнул.
— Конечно же, вы, ветеран множества демонстраций, должны быть готовы к такому повороту.
Она медленно закурила сигарету.
— Кажется, мы друг друга совсем не понимаем. Вы хотели сказать мне еще что-нибудь?
Трэпп выпрямился в кресле.
— Да. Хотел. Вы уйдете в конце этого месяца. Проработали вы у нас три с половиной года, следовательно, имеете право на трехнедельное выходное пособие. По одной неделе за каждый полный год. — Он пошелестел бумагами. — Теперь о вашем будущем. Оливер говорит, вы талантливы. Если вы забудете об этом дурацком иске, вам нетрудно будет найти другую работу. Мы дадим вам прекрасные рекомендации.
Изабель скрестила ноги, и даже на непробиваемого Трэппа это немного подействовало. «Берегись, Трэпп, не надо глазеть на ноги моей жены*, — мысленно пригрозил я.
— С другой стороны, — продолжал он, взяв себя в руки, — если вы поставите нас в неловкое положение своим судебным иском, вам будет очень трудно, а то и невозможно, найти работу. Мы станем конфиденциальным образом давать о вас такую информацию, что никто вас не возьмет.
Изабель уставилась на кончик своей сигареты.
— Фантастично.
— Можете выбирать. Все очень просто. О’кей?
Изабель погасила сигарету, на лице ее заиграла ангельская улыбка.
— Относительно моих возможностей выбора вы очень ошибаетесь. Вопрос о том, найду я или не найду другую работу, меня не волнует. Мистер Эллис в «Тоуди д’Оутс» приглашает меня к себе. К тому же ему известны мои политические взгляды. И хотя он не согласен со мной, но говорит, что, поскольку примерно половина страны думает так же, как я, он к моим взглядам будет относиться очень спокойно.
Трэпп смотрел на нее, раскрыв рот.
Я тоже смотрел на нее, раскрыв рот.
— А еще я могу выйти замуж, — продолжала Изабель. — Вдруг муж не захочет, чтобы я работала?
— Эллис Райтбоу хочет взять вас на работу? — пробормотал Трэпп. Ему, очевидно, трудно было в это поверить.
Она кивнула.
— Но я бы осталась в рекламном деле. Это мое призвание.
Трэпп криво усмехнулся и обнажил свои зубы.
— Похоже, я поспешил, не так ли? Если Эллис Райтбоу не возражает против ваших политических взглядов, то кто такой я, чтобы возражать?
Она опять кивнула.
— Вот именно, кто вы такой?
— Ну что ж, все можно решить очень просто. Вы останетесь в «Сейз Ком.».
— Да, вероятно, — ответила Изабель, — но только если Оливер захочет, чтобы я осталась.
Трэпп вскочил и выбежал из-за стола.
— Он хочет, он очень хочет.
Она тоже поднялась.
— Хорошо. Я остаюсь. Но только потому, что этого хочет Оливер. Я просто не могу его подвести.
16
Я вернулся в наш офис. Дверь была заперта, что очень меня удивило. Здесь все держали свои двери открытыми — кроме Трэппа, разумеется. Я постучал.
Барнс чуть приоткрыл дверь. Увидев, что это я, он открыл ее как раз настолько, чтобы я мог протиснуться, потом быстро прикрыл.
В офисе был еще и Бломберг, и они делали что-то с револьвером мистера Стейбендрека. Сейчас на рукоятку была налеплена прокурорская печать.
— Это настоящий револьвер или тот, который я купил? — поинтересовался я.
— Тот, который ты купил, — ответил Барнс.
Бломберг упаковал револьвер в коробку из-под ботинок.