Я согласился, что мир в дрянном положении, идет или к муравейнику, или к самоуничтожению.
В довольно оживленном месте мы увидели на тротуаре крошечного котенка. Он посмотрел на нас и громко мяукнул, потом несколько раз чихнул. Барнс подхватил его одной рукой и нежно погладил.
— Люди оставляют котят черт знает где, — с возмущением проговорил он, засовывая котенка в карман пальто. Снаружи осталась только головка, коричневая с белым.
Да, я совсем забыл: кое-кто считает, что Барнс свихнулся на теме жестокого отношения людей к животным. Пните при нем собаку, и он вам такого пинка отвесит… Все дела Общества защиты животных он ведет бесплатно.
— Эта ситуация в «Сейз Ком.» беспокоит меня, — сказал Барнс, когда мы устроились в баре. — Возникает какое-то неприятное ощущение.
Я промолчал.
— Нам не на что опираться, кроме как на то обстоятельство, что кто-то в компании ненавидит Трэппа.
— Да? — молвил я, просто чтобы не молчать.
— Мне кажется, там очень многие ненавидят Трэппа. Пожалуй, я сам его ненавижу. — Тяжело вздохнув, он закурил последнюю, десятую сигарету, потом достал блокнотик и сделал пометку.
— Почему вы ее записываете, если она последняя сегодня? — поинтересовался я.
— А мне нравится записывать, — ответил он. — Это подчеркивает фантастическую силу воли, которая дает мне возможность ограничиваться десятью сигаретами в день. Вероятно, я единственный человек в мире, который на это способен.
— Я знаю человека с другой нормой: две сигареты. И ни одной больше.
У Барнса скривились губы.
— Он сумасшедший.
— Это она.
— А, тогда другое дело. — Он считал женщин способными на все. У него был неудачный брак. К счастью, детей не было, только собака, гончая, которую жена великодушно оставила ему. Ей достался «мерседес».
Вообще-то он не ожесточился по отношению к женщинам. Просто всегда был настороже.
— Вот с чего мы можем начать. Попробуем выяснить, кто подготовил сцену для фокусов со столбняком и пятнистой лихорадкой Скалистых гор, — сказал Барнс.
— Вы имеете в виду, что кто-то заронил эти идеи Трэппу еще до самих событий.
Он кивнул.
— Конечно. Обычно, если сядешь на ржавый гвоздь, не станешь сразу кричать о столбняке. Но если кто-то недавно говорил о связи столбняка со ржавыми гвоздями…
Я согласился, что в этом что-то есть, хотя считал, что Трэпп вполне способен напридумывать себе любые несчастья.
— Наш мистер Икс весьма предприимчив, — продолжал Барнс. — Подумай, сколько потребовалось труда, чтобы найти живого клеща и посадить его на Трэппа.
Котенок выбрался из кармана и стал карабкаться вверх по пальто. Бармен подошел напомнить, что закон запрещает приносить животных в заведения, где подают пищу. Барнс осторожно засунул котенка обратно в карман.
— Спать пора, Шэйки, — сказал он.
Когда мы вышли, Барнс начал смотреть через правое плечо. Если он избегает встречаться взглядом, самое время переходить к обороне.
— Я вот подумал, может быть, ты не станешь возражать… дело в том, что моя собачка…
— Нет, — сказал я, решительно выставив подбородок.
— Всего на ночь или две, пока я найду ему дом…
— Нет.
Он улыбнулся улыбкой великомученика.
— Я не возьму котенка домой, — твердо проговорил я. — Как я уже объяснял не раз, время моей работы не позволяет мне заботиться о животном.
Он нежно погладил котенка по голове.
— Но на день или два?
Последняя кошка, которую он мне всучил, прожила у меня семь месяцев, прежде чем он подыскал для нее дом. Я напомнил ему об этом красноречивым взглядом.
Он опять улыбнулся. Это была прощающая улыбка святого.
— Ну что ж, я ведь могу запереть их в разных комнатах. Ладно, до завтра.
4
Мы с Барнсом пришли в «Сейз Коммуникейшнз, инк.» без десяти девять. Я очень удивился, никого там не увидев. При таком шефе, как Трэпп, можно было ожидать, что все являются на полчаса раньше срока для подготовительных упражнений и хорового пения. Или они каким-то образом узнали, что он в Лос-Анджелесе?
Секретарша вошла в десять минут десятого, а в девять пятнадцать я почуял запах кофе. Секретарша — длинные золотистые волосы, прекрасные ноги — спросила, не выпьем ли мы по чашке.
Я сказал, что обязательно выпью, поднялся, и нос привел меня в маленькую кухоньку, которую я заметил еще во время вчерашней экскурсии. Мрачного вида молодой человек, типа конторского посыльного — волосы до плеч, зеленые брюки и золотистый свитер — возился с кофеваркой. Когда я вошел, он вытащил чистую чашку и блюдце, наполнил чашку и приблизился ко мне.