Собравшись с мужеством, я поднялся по ступеням и толкнул дверь. В дальнем конце зала, у стойки, сидел, сгорбившись, какой-то человек, а бармен стоял, прислонившись к ней, и, не отрываясь, смотрел на дверь. У него был такой вид, словно он всю ночь напролет ждал, не появится ли какой-нибудь посетитель.
При виде меня бармен даже не шелохнулся. Казалось, он меня просто не заметил. Я вошел, закрыл за собой дверь и приблизился к стойке.
— Что желаете, мистер? — спросил бармен.
— Виски, — ответил я, даже не напоминая про лед, так как, похоже, это посчитали бы здесь дурным тоном. — И немного мелочи, если у вас есть телефон. Мне надо позвонить.
Бармен указал большим пальцем в угол.
— Там, — произнес он.
Я взглянул туда, куда он указывал, и увидел втиснутую в угол кабинку телефона-автомата.
— Ну и отделали же вас, — сказал вдруг бармен.
— Это уж точно, — подтвердил я.
Он поставил стакан на стойку и налил мне виски.
— Припозднились вы, однако.
— Похоже на то, — ответил я и взглянул на часы. Они показывали уже половину двенадцатого.
— Что-то не слышно было, как вы подъехали.
— Я оставил машину в нескольких шагах отсюда. Мне показалось, что все уже закрыто, но потом я увидел ваши светящиеся окна.
Объяснение звучало явно неубедительно, но он не стал допытываться. Ему, очевидно, все это было совершенно безразлично. Он задал этот вопрос просто так, чтобы поддержать разговор.
— Я собираюсь закрываться, — сообщил он. — Кончаю работу ровно в двенадцать. Сегодня здесь, правда, никого нет, кроме Джо, который сидит вон там, у стойки. Он проводит в баре все свое время. Каждый вечер, когда я закрываюсь, мне приходится вышвыривать его отсюда, как какого-нибудь паршивого кота.
Виски было неважным, но оно меня согрело и несколько притупило страх.
Я протянул бармену бумажку.
— Вы хотите получить мелочь на всю сумму?
— Да, если это вас не затруднит.
— Нисколько. Далековато вы, должно быть, собрались звонить?
— В Вашингтон, — ответил я, не видя никакой причины скрывать это от него.
Он протянул мне мелочь. Я прошел в кабину и заказал разговор с Филиппом. Вскоре раздался гудок, и в следующий момент кто-то снял трубку.
— Междугородная, — произнесла телефонистка.
— Господина Филиппа Фримэна, пожалуйста.
На другом конце провода судорожно всхлипнули, и затем воцарилось молчание. Наконец через несколько секунд раздался приглушенный голос:
— Его здесь нет.
— Вы не скажете, когда он придет? — спросила телефонистка.
— Он не придет, — ответил со всхлипом голос. — Я не понимаю. Это что, какая-то глупая шутка? Филипп Фримэн умер.
— Человек, с которым вы заказывали разговор, подойти не может, — произнесла телефонистка, — мне сообщили…
— Неважно, — прервал я ее, — я поговорю с человеком, который ответил.
— Опустите, пожалуйста, полтора доллара, — произнес металлический голос автомата.
Я сунул руку в карман и вытащил полную пригоршню мелочи, уронив при этом несколько монет на пол. У меня так сильно тряслась рука, что я с трудом попадал монетами в прорезь телефона-автомата.
Филипп Фримэн мертв!
Наконец мне удалось просунуть последнюю монету, и голос телефонистки произнес:
— Говорите.
— Вы еще на проводе? — спросил я.
— Да, — ответил дрожащий голос.
— Ради Бога, извините меня, — сказал я. — Я ничего не знал. Это Хортон Смит, старый друг Филиппа.
— Он говорил мне о вас. Я его сестра.
— Мардж?
— Да, Мардж.
— Когда он…
— Этим вечером, — ответила она. — Он стоял на тротуаре, поджидая Филлис, — она с минуты на минуту должна была подъехать на машине, — и вдруг неожиданно упал.
— Сердечный приступ?
Последовало долгое молчание, потом она произнесла:
— Мы так думаем, Филлис так думает, но…
— Как себя чувствует Филлис?
— Она сейчас спит. Доктор дал ей что-то успокоительное.
— У меня не хватает слов, чтобы выразить, как глубоко я вам сочувствую. Вы сказали, это произошло сегодня вечером?
— Всего несколько часов назад. И, господин Смит, я не знаю, может быть, мне не следует говорить вам этого, но вы были другом Филиппа и…