— Я был в долгу перед Кэти. Она оказалась втянутой во все это по моей вине.
— Знаю, все знаю, — произнес Черт. — Иногда я просто отказываюсь понимать вас, людей. Большую часть времени вы заняты тем, что перерезаете друг другу глотки, втыкаете ножи в спины своих соплеменников и лезете по их головам, чтобы достичь того, что вы называете успехом. Потом вы вдруг делаете поворот на сто восемьдесят градусов и становитесь такими добрыми и благородными, что аж тошнит.
— Но если я был вам нужен — чему, конечно, не верю, — почему вы пытались разделаться со мной? Не лучше ли было просто сразу же перенести меня сюда?
Мое грубое невежество вызвало у Черта тяжелый вздох.
— Мы должны были попытаться вас убить. Это тоже правило. Конечно, в данном случае можно было обойтись и без экзотики. Это все наши стратеги — сидят и сочиняют разные проекты, один фантастичнее другого. Я не возражаю, пусть себе сочиняют, если им нравится такое времяпрепровождение. Но ведь они на этом не успокаиваются. Им непременно надо все проверить на практике. Уму непостижимо, на какие ухищрения они только не пускаются, и все для того, чтобы просто прикончить кого-нибудь. И в этом виноваты вы, люди. Вы делаете то же самое. Разве не ваши писатели, драматурги, сценаристы — эти ваши творческие личности — придумывают дичайшие ситуации и персонажи, а нам потом приходится все это расхлебывать. Именно об этом, кстати, мне и хотелось бы с вами потолковать.
— Тогда говорите, но только поскорее. У меня сегодня был тяжелый день, и я был бы не прочь сейчас завалиться куда-нибудь, да поспать часиков этак двадцать, если, конечно, здесь найдется для этого подходящее местечко.
— Вне всякого сомнения! — воскликнул Черт. — Вот здесь, между валунами, на куче листьев. Их нанесло сюда ветром еще с осени. Вы прекрасно на них выспитесь.
— Вместе со змеями?
— За кого вы меня принимаете! — оскорбился Черт. — Вы что, думаете, у меня не осталось ни чести, ни совести и я пытаюсь заманить вас в ловушку? Клянусь, что никто и ничто вас не потревожит, пока вы спите.
— А потом?
— Потом вам придется пройти еще одно, последнее испытание, чтобы соблюсти правило. Но вы можете быть уверены, что, каким бы оно ни было, я от всего сердца желаю вам удачи.
— Ну, что же, испытание так испытание, тем более что, как я понимаю, мне от него все равно не отвертеться. Однако не могли бы вы замолвить за меня словечко? Я чувствую себя несколько измотанным, и мне не хотелось бы сейчас иметь дело еще с одной змеей.
— Обещаю вам, — торжественно произнес Черт, — что никаких змей не будет. А сейчас давайте-ка займемся нашим делом.
— Ну, хорошо, — проговорил я устало, — выкладывайте.
— Дело в том, — начал Черт с некоторым раздражением, — что мы сыты по горло вашими вздорными фантазиями. Как можно надеяться создать порядочную цивилизацию из всей этой чепухи и бессмыслицы, которую вы продолжаете нам подсовывать?! Откуда нам, я вас спрашиваю, в подобной ситуации брать приличный материал? Конечно, я не отрицаю, что вы обеспечили нас прочным, солидным фундаментом благодаря существовавшим в прошлом твердым убеждениям и неколебимой вере. Но сейчас вы утратили всю вашу былую серьезность, и создаваемые вами персонажи выглядят одновременно неестественными и нежизнеспособными, а такой материал не только не способствует усилению нашей мощи, но и подрывает то, чего мы уже добились в прошлом.
— Вы хотите сказать, — начал я, — что для вас было бы лучше, если бы мы продолжали верить в чертей, вампиров, гоблинов…
— Намного лучше, — ответил Черт, — конечно, если бы вы верили в это по-настоящему. Но сейчас вы превратили нас в объект шуток.
— Нет-нет, — запротестовал я. — Вы должны помнить, что человеческая раса фактически не имеет ни малейшего понятия о том, что вы действительно существуете. Да и как она может об этом узнать, когда вы продолжаете убивать каждого, у кого возникает малейшее подозрение, что этот мир существует?!
— Все дело в этом вашем так называемом прогрессе, — проговорил с горечью Черт. — Вы можете добиться почти всего, чего пожелаете, и продолжаете желать все большего и большего, забивая себе голову всякими несбыточными надеждами вместо того, чтобы обратить все внимание на то, что для вас по-настоящему важно — на свои недостатки. В вас нет больше ни страха, ни опасений…
— И того и другого в нас предостаточно, — прервал я его. — Вся разница в том, что сейчас мы боимся совершенно другого.
— Да, конечно, — сказал Черт, — водородных бомб и неопознанных летающих объектов. Надо же придумать такое — летающие тарелки!