Я совершенно забыл, что Геттисбергское представление может закончиться в любую минуту. И вот оно закончилось, и сейчас там, на склонах холмов и в долине, все еще живые люди и разбросанные по полю мертвые тела, как и разбитые пушки, ядра и боевые знамена — все то, что было вызвано к жизни для этого представления, — просто исчезло. Спектакль был окончен, актеров и декорации убрали, а поскольку моя лошадь являлась частью реквизита, то убрали и ее.
Итак, я оказался один в небольшой долине, со всех сторон окруженной лесом, из которого с минуты на минуту должен был появиться преследовавший меня тошнотворно-зеленый кошмар, тошнотворный не столько из-за цвета, сколько из-за исходящего от него сильного запаха падали. Мяуканье твари стало еще более угрожающим, а временами я слышал сопенье и жуткий присвист, от которого кровь стыла в жилах. И тут я понял, что это такое. Создание, придуманное Ловкрафтом, пожиратель мира, существо из древних индейских легенд, исконный враг рода человеческого, когда-то сброшенный с Земли; оно было сейчас здесь, — омерзительное ненасытное чудовище, сдирающее мясо с костей своих жертв и парализующее их души, тела и разум леденящим ужасом.
Меня охватил дикий страх; я почувствовал, что у меня на голове шевелятся волосы. Я был на грани безумия. И в этот момент во мне вспыхнул гнев, который, я уверен в этом, и спас меня, не дав сойти с ума. Проклятый Рефери, подумал я, грязный вонючий мошенник! Он, конечно, ненавидел меня — ведь я дважды его облапошил и с презрением отвернулся от него, когда он, сидя на перевернутом колесе разбитой пушки, хотел поговорить со мной. Но правила есть правила, я их не нарушил и сейчас по праву мог рассчитывать на полную безопасность.
Зеленое пятно приближалось — это была мертвенная, нездоровая какая-то зелень, и пока мне не удавалось рассмотреть, как мой преследователь выглядит на самом деле. Трупный запах лез в нос, глотку, он стал почти нестерпимым. Пожалуй, самым ужасным во всем этом был запах, от которого меня всего просто выворачивало.
И вот за деревьями показался мой преследователь. Темные стволы заслоняли его, не давая разглядеть как следует, но и того, что я увидел, было вполне достаточно. Похоже, мне не забыть этого зрелища до конца моих дней. Вообразите себе нечто среднее между огромной раздувшейся жабой, змеей и ящерицей, и вы получите об этом представление, правда, очень и очень слабое. В действительности же зрелище было настолько ужасным, что просто не поддавалось описанию.
Задыхаясь от нахлынувшей вони, трясясь от страха, я повернулся, чтобы бежать, и в этот момент земля покачнулась и меня с силой швырнуло куда-то вперед. Я грохнулся на какую-то твердую поверхность, ободрав себе при этом кожу на лице и руках и, кажется, сломав зуб.
Но запах исчез, стало намного светлее, и, встав на ноги и оглядевшись, я увидел, что лес тоже куда-то подевался.
Я посмотрел себе под ноги, увидел бетонированное покрытие, и мозг пронзила страшная мысль. Взлетно-посадочная полоса? Автомагистраль?
Ничего не соображая, я тупо смотрел вниз, на длинную бетонную полосу.
Я стоял прямо посреди шоссе, но опасности никакой не было. На меня не мчались со всех сторон автомобили. Автомобили здесь, конечно, были, но все они стояли.
ГЛАВА 17
Я еще не понимал, что произошло. Сначала я испугался, увидев, что стою в самом центре скоростной автострады. Я сразу же догадался, что это такое, по широкой бетонной полосе, разделенной надвое травяным газоном, и тянущемуся по обе стороны от нее массивному стальному ограждению. Потом испытал нечто вроде шока, заметив неподвижные автомашины. Одна такая машина, стоящая на обочине с поднятым капотом, не удивила бы меня — это было довольно обычным зрелищем, но увидеть в таком положении около дюжины машин было совсем другое. Вокруг ни души, одни машины, некоторые из них с поднятым капотом. Казалось, у всех у них одновременно заглох мотор и они стали прямо на шоссе. Насколько я мог видеть, вереница неподвижно стоящих машин тянулась по всей автостраде.
И тут до меня дошло — я понял то, что должен был сообразить сразу же, как только здесь очутился.
Я снова был на Земле! Я покинул этот странный мир Черта и Дон-Кихота!
Если бы я не был так расстроен видом этих замерших автомобилей, я испытал бы, думаю, настоящее счастье. Но эта неподвижная вереница машин тревожила меня, мешала в полной мере радоваться своему возвращению.