И с этими словами он увлек генерала в столовую. Колька сидел в глубоком кресле. Оно стояло так, что, хотя мужчины говорили вполголоса, их разговор ему был хорошо слышен.
— Вам передали пятьдесят миллиардов наличником — как вы и хотели? — спросил Гиви.
— Да, спасибо. Однако за вами еще семьдесят пять миллиардов — за стрелковое оружие, боеприпасы, ракеты. Поставки, говоришь, не завершены? Но ведь уговаривались о полной предоплате. А, помнишь? В древней Трое из-за чего война была? Из-за любви, из-за красавицы Елены. А у нас с вами яблоко раздора поважнее. Деньги. Деньжищи! Ну, как войной на вас пойдем? Мы — можем. Да ты не тушуйся, я шучу. Ха-ха-ха! Пиф-паф, ой-е-ей!!! А в остальном… в остальном порядок в танковых войсках.
— А вот у нас с танками непорядок. И с истребителями.
— Как это может быть?! — На сей раз голос генерала прозвучал напряженно, почти зло. — Вы же получили три танка в прошлом месяце. И четыре «ястребка».
— Два, два танка и три, три истребителя, — холодно парировал Гиви.
— Два и три, говоришь? — Генерал явно недоумевал. — Проверим, уточним, исправим. Все будет сметено могучим ураганом. Мы — армия. Будут вам и три, и четыре, и пять! — Он вновь захохотал. — Пока суд да дело, давай глотнем хоть «Аиста» за наше боевое содружество! Ура!
Появились официанты, бесшумно вкатили две тележки, уставленные белыми металлическими посудинами с фигурными крышками, бутылками, начали сервировать обеденный стол. Продолжая разговаривать, Гиви и генерал перешли в гостиную. Проведя бессонную ночь у постели матери, которая лежала с воспалением легких, Колька задремал, заснуть мешала беседа.
— Есть еще одна пустячная просьба. — Гиви взглянул на Кольку, сидевшего с закрытыми глазами и слегка посапывавшего, негромко продолжал: — Сейчас сюда пожалует звезда отечественной эстрады и экрана. Надо бы доставить ее в Германию на самолете ВВС. Ну и чтобы без досмотра, сам понимаешь — унижать такую фею таможенными подозрениями…
— ВВС страны почтут за великую честь… Ну, Гиви, ну, ас светских интриг! Кто она? Кто?
Словно по мановению волшебной палочки дверь тихо отворилась, и в комнату вошла женщина. Не вошла — впорхнула. И тут же разразилась вдохновенным монологом:
— Целых пятнадцать минут машина стыла в пробке на Пушкинской. Куда только власть смотрит! Опять эти сталинисты демонстрируют. СэСэСэРэ им назад подавай! Советскую власть восстанавливать требуют. Голь перекатная, пенсионная все грезит о возврате большевистского маразма. Хоть вы все лопните — не бывать этому! Разошлись ваши звезды напрочь. Вашего парада планет больше не состоится!
— Ванга! Российская Ванга! Богиня златокудрая! Анфиса Великая! — выдохнул восторженно генерал и бросился целовать женщине ручки.
— Я вас знаю, генерал? — насмешливо поинтересовалась она.
— Вы меня — нет. Но вас знает все государство, весь мир.
— Анфиса, генерал любезно согласился довезти тебя с комфортом до Берлина, — поспешил сообщить актрисе Гиви.
— О-ля-ля, я разве хочу в Берлин?
— Спишь и видишь прокатиться с гастролями по Неметчине, — Гиви строго ей подмигнул. — Мы только вчера, после концерта, обсуждали с тобой эту поездку. — И, повернувшись, к генералу. — Вот что делает с нами излишняя доза спиртного.
— Теперь смутно припоминаю, — замялась женщина. Тут она увидела Кольку, подошла к нему, бесцеремонно его разглядывая:
— Ты карлик?
— Нет, — Колька встал, покраснел, насупился.
— Это племянник Гиви, — услужливо пояснил генерал. Актриса с минуту изучала Колькину физиономию.
— Не похож, — безапелляционно резюмировала она, направляясь в столовую. Гиви предложил ей руку, шепнул, улучив момент:
— Дура. Товар повезешь. Десять штук «зеленых» валяются? — Анфиса поцеловала его в висок, в щеку:
— Нееет, не валяются! Мерси.
— Так охмуряй солдафона, действуй!
— Пойдем, тезка, — позвал Кольку генерал. — Наше место в буфете.
За столом Анфиса оказалась рядом с генералом. Смех, остроты, поцелуи. Гиви подливал и подливал себе и Кольке, невзначай мешал виски с «твиши», пиво с водкой. Дважды Колька порывался уйти, но Гиви витиеватой восточной вязью тостов и притч удерживал его. Внезапно позвал его в туалет.
— Порошочки экстра-класс, — сказал он, подавая Кольке лезвие с «белой мечтой». Колька принял двойную дозу. Дождавшись, когда «племянник» поплыл по реке забвения, кавказец перенес его на огромную «королевскую» кровать, раздел, обнажился сам. Прерывисто дыша, стал лихорадочно растирать мальчишечью грудь, спину, ягодицы розовым маслом. Сунувшийся было в спальню генерал выскочил оттуда с вытаращенными глазами: «Пле-мян-ни-чек!», резко захлопнул дверь и потащил сговорчивую Анфису на диван…