— Холстид слушает.
— Добрый день, профессор, это Монти Уорден. Хочу спросить, не могли ли вы подъехать в управление шерифа. Нам необходимо поговорить и лучше не по телефону.
Неужели они нашли насильников? С той ночи, когда она умерла, прошло уже восемнадцать дней. Он чувствовал, что весь дрожит: сказывалось недосыпание. Он трижды в неделю ходил в спортзал. Эти проклятые кошмары…
Но не стоит показывать Уордену, с каким нетерпением он ждет новостей.
— Нельзя ли отложить нашу встречу до завтра, сержант?
— Конечно, конечно. Нет проблем. Жду вас в три часа дня в управлении шерифа округа. Джефферсон-стрит, дом пятьсот девять. Меня найдете вы в бюро детективов.
Пять минут спустя Курт уже шагал по бетонной дорожке к «фольксвагену», дожидающемуся его на факультетской автостоянке. До экзаменов меньше месяца, а потом целое лето. До смерти Паулы он с нетерпением ждал его, теперь — страшился. Чем он заполнит бесконечные часы?
Над университетом повисли облака, серые, как его настроение, а на западе, над Береговым хребтом, небо уже почернело. Чувствовалось, что дело шло к дождю. Порыв ветра растрепал его волосы, откинул лацкан пиджака. По Университетскому проспекту он въехал в Лос-Фелис, припарковался у счетчика, бросил в него положенное число монет, поднялся в «Спортивный зал Флойда Престона», на втором этаже здания, над отделением «Вестерн юнион». В первый раз он пришел во вторник, на четвертый день после самоубийства Паулы, потому что с воскресенья, поговорив с Уорденом, не мог уснуть. Где-то он прочитал, что поднятие тяжестей отнимает столько сил, что после часа-другого занятий засыпаешь мгновенно, какие бы тебя ни обуревали проблемы. Конечно, сон у него так и не наладился, но зато удалось сбросить липший вес.
Зал этот когда-то занимала танцевальная студия. Высокий потолок, паркетный пол. Правая стена представляла собой череду окон, начинавшихся с уровня груди и уходящих под потолок. На остальных стенах с промежутком в несколько футов висели зеркала в рост человека. У левой стены между зеркал расположились тренажеры со штангами. У правой, между окнами — тренажеры с гантелями и гирями. Различные тренажеры стояли и в центре зала. А по краям высились два помоста, на которых лежали штанги олимпийского стандарта.
Курт прошел в раздевалку, не поздоровавшись ни с одним из десятка занимающихся в зале. Престона он не заметил, но увидел, что верхняя половина двери в его кабинет распахнут, так что владелец зала мог контролировать ход занятий, не поднимаясь со стула.
Курт достал из шкафчика тренировочный костюм, разделся, встал на весы. Двести девять фунтов. На тринадцать меньше, чем было, удовлетворенно отметил он. Вздохнул, надевая тренировочный костюм. Он бы совсем иначе строил свою жизнь, если б знал, что Паула… что Паула так внезапно уйдет от него.
Курт скрупулезно следовал указаниям Престона. Сначала приседания, без тяжестей и с ними. Потом упражнения для пресса с гантелями. К середине второй серии упражнений он уже вспотел. К концу третьей покраснел и тяжело дышал.
— В прошлом вы, похоже, хорошо знали возможности своего тела, Холстид.
Курт вздрогнул: Флойд Престон подошел к нему бесшумно, словно кошка. Он напоминал кошку и во многом другом: гибкий, грациозный, не поражающий могучими мышцами, но невероятно сильный. Лицом, широким, угловатым, с квадратным подбородком, он сошел бы за индейца, если бы не светлые, уже поредевшие волосы и ледяные голубые глаза. В тридцать пять лет двигался он с легкостью атлета-подростка.
Курт вытер лоб тыльной стороной ладони.
— По крайней мере, я выгоняю из себя лишний жир.
— Обычно только участники соревнований по бодибилдингу, готовящиеся к выступлениям, тренируются столь же интенсивно, как вы в последние две недели.
— Я… недавно потерял жену, поэтому… у меня проблемы со сном…
Он замолчал, жалея об уже сказанном. Зачем лишний раз выслушивать соболезнования? С Престоном ему хотелось говорить только о тренажерах, гантелях, штангах.
Но владелец зала удивил его: соболезнований не последовало.
— Должно быть, вам пришлось кардинально менять образ жизни. — Голос у него был глубокий, приятного тембра.
После занятий Курт снял тренировочный костюм, снова взвесился. Трех фунтов как не бывало, в основном, разумеется, воды, вышедшей с потом. Выехав на Эль-Камино, в поисках закусочной, где бы он мог поужинать, Курт задумался о том, что завтра услышит от Уордена. Ему сообщат приметы насильников? Может, даже фамилии? Его охватила ярость. Он хотел, чтобы их осудили, заперли в темнице, а ключ выкинули. Только так общество, вырастившее таких хищников, могло хоть как-то реабилитировать себя перед Паулой и Гарольдом Рокуэллом.