Я снисходительно улыбнулся.
— Это был именно ваш бокал, мистер Смит. Я подумал, что полиция, вскрыв мой сейф и увидев там пустой бокал, невольно заинтересуется, почему он находится там. А после совершенного убийства, я думаю, у них хватит ума снять с него отпечатки пальцев.
Незнакомец прищурился.
— Я ни на мгновенье не сводил с вас глаз. У вас просто не было времени подменить бокалы.
— Не было? Помнится, если не ошибаюсь, вы бросили взгляд на картину.
Он машинально вновь посмотрел в том направлении.
— Только в течение одной-двух секунд.
— Этого вполне достаточно.
У меня на лбу появились капельки пота.
— Все равно это было невозможно.
— Ну что ж. Тогда, пожалуй, вы будете крайне удивлены, когда к вам нагрянет полиция, а вскоре после этого у вас появится потрясающая возможность встретить смерть на электрическом стуле. Подобно вашим жертвам, вы испытаете удовольствие в предвкушении смерти. Правда, времени у вас будет значительно больше. Это даст возможность разыграться до предела вашему необычайному воображению. Я уверен, что вы читали отчеты о казнях на электрическом стуле?
Его пальцы, казалось, были готовы вот-вот нажать на спусковой крючок.
— Хотелось бы мне знать, как вы будете себя вести, — сказал я. — Вы, наверное, думаете, что встретите смерть спокойно, стоически. Это обычное самоуспокоение, мистер Смит. Скорее всего вас будут тащить…
— Откройте сейф, или я убью вас, — произнес он ровным, спокойным голосом.
Я рассмеялся.
— Мы же оба прекрасно понимаем, мистер Смит, что, как только я открою сейф, вы меня сразу же убьете.
Наступило молчание.
— Что вы собираетесь делать с этим бокалом? — наконец заговорил мнимый мистер Смит.
— Если вы не убьете меня, а я думаю, что теперь скорее всего нет, я отнесу его в частное детективное агентство и получу ваши отпечатки пальцев. Я положу их вместе с запиской, содержащей соответствующую информацию, в запечатанный конверт и оставлю указание отправить его в полицию после моей неожиданной смерти, даже если обстоятельства будут свидетельствовать о несчастном случае.
Смит уставился на меня и затем вздохнул:
— В этом нет необходимости. Я сейчас уйду, и вы меня никогда больше не увидите.
Я покачал головой.
— Я предпочитаю свой план. По крайней мере он обеспечит мне спокойствие на будущее.
Он задумался.
— А почему бы вам не обратиться в полицию?
— На то есть свои причины.
Он опустил взгляд на пистолет, который затем медленно положил в карман. Вдруг до него дошло.
— Ваша жена может нанять еще кого-нибудь, чтобы он убил вас.
— Вот именно.
— Тогда я буду обвинен в вашей смерти и отправлюсь на электрический стул?
— Видимо, так и будет.
Смит был весь внимание.
— Если, конечно, она будет в состоянии это сделать.
— Но там не меньше полудюжины свидетелей…
Он замолчал.
— Моя жена говорила вам, — с улыбкой спросил я, — где она будет находиться?
— Она не уточняла. Сказала, у каких-то Петерсонов. Собиралась уйти в одиннадцать.
— В одиннадцать. Очень хорошо. Сегодня рано стемнеет. Вам известен адрес Петерсонов?
Он в удивлении уставился на меня.
— Конечно, нет.
— Это в Бриджхемптоне, — сказал я и назвал номер дома. — Вам следует кое-что сделать, — тихо добавил я, — ради вашей же жизни.
Он медленно застегнул пальто.
— А где будете вы, мистер Уильямс, в одиннадцать часов?
— В клубе. Наверное, буду играть в карты с друзьями, которые, без сомнения, выразят мне соболезнование, когда станет известно, что моя жена застрелена.
— Это зависит от того, как сложатся обстоятельства, — заметил он с легкой улыбкой. — Вы когда-нибудь любили ее?
Я ничего не ответил, только взял со столика нефритовую статуэтку и посмотрел на нее. Когда я ее купил, она мне чрезвычайно нравилась. Теперь она мне надоела, и я заменю ее другой.
Когда он ушел, у меня как раз хватило времени, чтобы отнести бокал в детективное агентство, а затем отправиться в клуб.
Правда, не тот бокал, который был в сейфе, — на нем не было ничего, кроме моих собственных отпечатков пальцев, — а тот, который после ухода мистера Смита остался на столике.
На нем прекрасно отпечатались пальчики наемного убийцы!
РОБЕРТ ШЕКЛИ
И ТЕБЕ ТОГО ЖЕ —
НО ВДВОЙНЕ!
В Нью-Йорке звонок в дверь обыкновенно раздается в тот самый благословенный момент, когда ты заваливаешься на кушетку, честно заслужив право на то, чтобы сладко вздремнуть. Это правило не знает исключений. Человек с твердым характером в подобном случае сказал бы себе: «Ко всем чертям! Мой дом — моя крепость: а что до всяких телеграмм, то их могут преспокойно подсунуть под дверь». Но если твоя фамилия — Эдельштейн и характер у тебя отнюдь не героический, тебе легко вообразить, что звонит, возможно, блондинка из квартиры 12С, чтобы попросить взаймы баночку красного молотого перцу. Или даже, быть может, это какой-нибудь сумасбродный режиссер, которому вздумалось снять фильм на основе тех писем, что ты посылал маме в Санта-Монику. (А почему бы и нет? Снимают же они картины и на куда худших материалах.)