— А может быть, луна и ни при чем, — проговорил мистер Вули, опять тыкая пальцем то в одно, то в другое ухо. — Я заметил сегодня, что растительность на стене кое-где повреждена. — Это прозвучало вполне разумно. Но Коннолли сказал: «Это ложь, я сразу вижу. Интересно, почему, а?»
— Как вы смеете говорить такие вещи? Вы, наверное, пьяны, Коннолли.
Полицейский отшатнулся. Фонарь над воротами осветил его лицо. Вид у Коннолли был ошарашенный.
— Да я и рта не раскрывал, — ответил он.
— Да ну? Вы уверены?
— Конечно, уверен. — И опять негромкий шепот: «С чего бы это я не был уверен? Что укусило нашего коротышку?»
Пока он произносил эти слова, или казалось, что произносил, мистер Вули наблюдал за его губами. Рот оставался закрытым. Непохоже, чтобы Коннолли научился говорить ушами или порами кожи. Мистер Вули вспотел от волнения. Ему не нравилось слышать слова, которых никто не говорил. Ну вот совсем ему это не нравилось.
— Извините, Коннолли. У меня что-то с ухом. Гудит. Никак не отделаюсь. До свидания.
И он пошел обратно к дому.
Но дойти не успел, потому что в городе дико завопила пожарная сирена.
— Поглядите-ка! — воскликнул Коннолли.
Над верхушками деревьев к западу появилось и сразу стало расти адское зарево.
— Там ужасный пожар! — прокричал Коннолли. — Красота, мистер Вули.
Огонь, жадно всхлипывая, пожирал внутренности маленькой церковки, языки пламени лианами выхлестывались из окон.
Горожане стояли большим полукругом, почтительно-завороженные лица их переливались красноватыми бликами. На фоне этих зрителей творили представление пожарники — бегали со змеями, полными воды, кричали. Среди них был и мистер Вули в таком же прорезиненном плаще и каске. Из-под полы плаща выглядывал верблюжий халат, на ногах красовались домашние тапочки, ибо он прямо так и приехал сюда после возгласа Коннолли. Надеясь спасти Бог знает что, кусочек этого окошка, может быть, он хотел войти прямо в бушующую топку у главной двери, зиявшей огненным провалом, но другие схватили его — нет, нет, там он найдет только мучительную смерть. Мистер Вули вырвался и побежал. Увидев свою жену, он остановился так резко, что чуть не рухнул на землю.
Перед церковкой, в ее треугольном дворике, росли два тюльпанных дерева, старые и необычайной для этого вида толщины. Только вчера на них распустились крупные цветы, сейчас они погибали, испепеляемые дыханием пожара. Рядом с тюльпанными деревьями стояла миссис Т. Уоллес Вули в своем новом норковом пальто. Ее злые раскосые глаза казались еще более китайскими, чем обычно, маленький красный ротик был приоткрыт: она смеялась от удовольствия при виде огня, который любила, и растерянного мужа, которого не любила. Ткнув пальцем, острым, как колючка, в сторону мистера Вули, она презрительно засмеялась. Ужасное было зрелище. В это мгновение Вули понял лучше, чем когда-либо, что женился на создании из самых темных уголков вселенной, на женщине, созданной из одного зла. По коже у него пошли мурашки величиной с крысу, когда он вспомнил, в какой интимной близости был с этим существом — да и можно ли ее назвать женщиной?.. Залитая буйными красками пожара, она радовалась, что маленькая церковь вот-вот погибнет.
По толпе пробежал ропот.
Начальник уорбертонской пожарной команды подбежал и, надрывая горло, сообщил почетному начальнику уорбертонской пожарной команды, что крыша может обвалиться. С одной стороны подгорели стропила. И действительно, только он успел оттеснить мистера Вули на шаг или два в сторону, как начала рушиться западная стена. Черепица с крыши с грохотом посыпалась на землю. Зашатался сам фасад, а с ним и маленький крестик наверху.
— Берегитесь! — крикнул кто-то. Падали красные кирпичи, тесаные камни. Каменный крестик, оторвавшись от верхней точки фасада, описал широкую дугу в воздухе, медленно перевернулся дважды, после чего первый контакт у него произошел с маленькой аккуратной головой миссис Вули, второй — с истоптанной лужайкой у тюльпанных деревьев.
Миссис Вули безмолвно упала на колени, можно было даже подумать, что она захотела вознести молитву Господу. Кровь хлынула на норковое пальто и землю. Умирая, она упала на бок и замерла с чуть согнутыми коленями.
Над ней столпились пожарники.
— Она мертва, — сказал один.
— Слава Богу, — отозвался ее муж.
— Но она мертва, — подчеркнул интонацией начальник пожарной команды.
— Я знаю, — ответил мистер Вули. — И знаю потому, что гудение у меня в ушах прекратилось. Это она мне испортила уши. Я уже с ума сходил. Когда она умерла, вместе с ней все ушло.