А он взял и вошел, и люди расступались перед ним. Где-то далеко, казалось, в миле, маячил Ханнибал, регистратор, черноволосый жиголо с худым лицом. Мистеру Вули казалось, что он смотрит на окружающее в телескоп. Но лишь казалось. В следующую секунду он уже стоял нос к носу с Ханнибалом.
— Доброе утро! — поздоровался мистер Вули.
— Добрый день, — презрительно усмехнулся этот тип.
Мистер Вули, застыв, молча смотрел на него. Никто не мог выдержать поединка с черной вуалью, темными провалами подрисованных глаз, не говоря уже о носе, который почему-то тоже выглядел скорее вдавленным, нежели выпуклым. Ханнибал присел от страха, отводя глаза.
— Не спорьте со мною, молодой человек.
— Слушаюсь, мадам.
— И не называйте меня… — мистер Вули вспомнил, что на ввд он женщина, и успел остановиться. — Мисс Бетти Джексон у себя? — спросил он.
— Вы ее тетя из Перт Амбой? (Было договорено, что доктор Мэнникс позвонит в отель из своего офиса. Он позвонил.)
— Ам-бой! — икнул мистер Вули.
— Она вас ждет, — сообщил Ханнибал, содрогнувшись: его взгляд ненароком упал на лицо под вуалью. — Мисс Джексон просила передать, что она в турецкой бане и вы можете к ней там присоединиться. Это на седьмом этаже. — Он звякнул колокольчиком со своего стола. — Бой! Отведи мадам в турецкую баню.
Все события в нашей жизни подчиняются карме. И если кармой предусмотрена какая-то определенная последовательность событий, человеку даже в голову не приходит что-либо изменить… У мистера Вули было много времени принять иное решение. Никакой закон не обязывал его, свободного человека, идти в баню. Он мог заявить, что у него аллергия ко всему и чему угодно турецкому — полотенцам, табаку, коврам, гаремам, баням — и сказать Ханнибалу, что подождет Бетти в другом месте. Ничто не мешало ему спихнуть прыщавого боя в шахту лифта, где ремонтники смазывали что-то и оставили дверцы полуоткрытыми. Или, например, разбить ему голову пожарным топором из застекленного ящика. Но мистер Вули всего лишь последовал за мальчишкой, поднялся с ним на седьмой этаж.
Если он вообще о чем-то думал, что представляется маловероятным, то, наверное, почувствовал облегчение, убедившись, что в предбаннике все женщины одеты — и служащие и клиентки. Беловолосая женщина за столом, отгороженным решеткой, окликнула его:
— Сюда, мадам.
Мистер Вули, стоявший с потерянным видом, двинулся на этот приятный голос, но, упершись в решетку, опять остановился, чуть покачиваясь. Молчание между ним и седой женщиной все тяжелело, удлинялось. Мистер Вули, однако же, не бездействовал. Он искал слова, любые слова, лишь бы нарушить молчание, но они не шли на ум и все. А хотелось ему сейчас только одного — оказаться где-нибудь совсем в другом месте.
Но глаза беловолосой женщины не проявляли никакого любопытства, тем более упрека или укора. Она не вчера родилась. Вот уж нет. И женщин всяких навидалась, разной степени дикости. Поэтому она нисколько не удивлялась, что мистер Вули, кроме икоты, иных звуков произвести не может.
А икота у мистера Вули вырывалась очень громкая и почему-то агрессивная. Голова каждый раз приподнималась на внезапно удлинявшейся шее. Судорожными движениями он пытался как можно изящнее приладить свою зеленоперую шляпу.
— К утру будет как солнышко, — пообещала ему седая женщина. — Элис, — окликнула она молодую девицу в накрахмаленной белой форме. — Мадам, — сообщила она Элис, — хочет отдельную комнату и постель, а перед этим она должна побывать в электрической кабине, после чего ей поставят клизму.
— Непременно, — живо отреагировала Элис. — Не угодно ли пройти за мной, мадам…
— Подай мадам руку, Элис, — велела седая. — Мадам очень устала.
— О да, мадам очень… устала, — согласилась Элис, подхватывая мистера Вули под руку. — Никогда не видела, чтобы так сильно уставали. Прошу сюда, мадам.
Открыв двери, Элис мягко втолкнула мистера Вули в нечто вроде ада по Данте — огромный зал, наполненный туманом и облаком, где скользили, парили, плавали женщины различного роста, конфигурации и возраста, некоторые с полотенцем на талии, другие с полотенцем на плечах. Женщины сидели на скамьях, в креслах, а за следующей дверью, арочной, виднелся еще один большой зал — там тоже было множество женщин. Стоял неумолчный гул от разговоров. Мистер Вули приостановился, желая обдумать вопрос, который он сам себе задал: кто из женщин скромнее — прикрывающие бедра или прикрывающие груди? Вопрос был трудный, и он не успел себе ответить, потому что Элис вежливо, но чувствительно подтолкнула его.