Эллери, улыбаясь, повесил трубку.
На половике он увидел подлинную куклу дофина, совершенно неповрежденную, за исключением одной незначительной детали — в маленькой золотой короне отсутствовал бриллиант.
— Это, в сущности, была простая задача, — пояснил позднее Эллери, с удовольствием поглощая сандвич с копченой говядиной. — Как, впрочем, и все великие мистификации. Ценный предмет помещается на виду у всех в самом центре неприступного, за ограждением, пространства; с него не сводят глаз десяток опытных и надежных лиц в штатском; он постоянно в их поле зрения, его не касается ни рука человека, ни механизм, и все же по истечении определенного времени он исчезает, замененный ничего не стоящей копией. Великолепно! Необъяснимо! Действительно, это подобно всем магическим фокусам-покусам производит неизгладимое впечатление, и, если человек не способен проигнорировать чудо и придерживаться только фактов, он не сможет сразу же найти решение. Так произошло и со мной; Но ведь чудо ради этой цели и осуществляется — встать на пути факта.
В чем же заключался этот факт? — продолжал Эллери, выуживая из банки маринованный огурчик. — А в том, что между временем помещения куклы на экспозиционную платформу и моментом обнаружения ее похищения, никто к ней не прикасался. Выходит, в этот момент дофина не могли украсть. А из этого неизбежно следует: дофин был похищен не в это время.
Может быть, до того, как этот период начался? Нет, как раз в это время. Я сам, своими собственными руками, установил подлинного дофина на предназначенное ему место за ограждением, и ни одна рука не прикасалась к кукле. Даже рука лейтенанта Фарбера, если вы понимаете.
Следовательно, дофина могли похитить только после того, как этот период закончился.
Эллери взмахнул половинкой огурца.
— Так кто же, — торжественно вопросил он, — был тем единственным человеком, кроме меня, кто держал эту куклу в своих руках после того, как указанный период закончился, и до того, как лейтенант Фарбери обнаружил, что бриллиант фальшивый? Кто этот человек?
Инспектор и сержант в замешательстве переглянулись. Никки была в полном недоумении.
— Ну, мистер Бондлинг, — сказала она. — Так он же не в счет.
— В счет, Никки, да еще как, — сказал Эллери, протягивая руку за горчицей, — факты говорят, что Бондлинг в это время выкрал дофина.
— Бондлинг! — побледнел инспектор.
— Я этого не понимаю, — откровенно признался сержант Уэли.
— Эллери, вы наверняка ошибаетесь, — сказала Никки. — К тому времени, когда мистер Бондлинг схватил куклу с платформы, кража уже произошла и в руках у него была ничего не стоящая копия.
— Вот это, — сказал Эллери, потянувшись за другим сандвичем, — и составляло центральную часть его мистификации. Откуда мы знаем, что он схватил копию? Как же! Он так сказал. Просто, а? Он так сказал, и мы как тупицы безоговорочно восприняли его ничем не подтвержденное слово.
— А ведь действительно, — пробормотал его отец. — Мы осмотрели куклу только через несколько секунд.
— Вот именно, — чавкая, выдавил из себя Эллери. — Был краткий период всеобщего смятения, как и рассчитывал Бондлинг. Я приказал мальчикам схватить Санта-Клауса, то есть присутствующего здесь сержанта. Детективы на короткое время были деморализованы. Ты, отец, был ошеломлен. Никки выглядела, будто обвалилась крыша. В возбуждении я пытался дать какое-то объяснение. Несколько детективов отправились за Санта-Клаусом, другие кружили вокруг. И пока все это происходило, в течение всего нескольких мгновений, когда никто не обращал внимания на куклу в руках адвоката, считая, что это подделка, Бондлинг спокойно опустил ее в один из карманов своего пальто, вытащив из другого ничего не стоящую копию, которую таскал с собой весь день. Когда же я вновь повернулся к нему, в руках у него уже была копия. Именно ее я и схватил. Подмена произошла.
Я знаю, — сухо продолжал Эллери, — что вы разочарованы. Вот почему иллюзионисты всегда так тщательно охраняют свои профессиональные секреты. Знание — это освобождение от иллюзий. Не сомневайтесь, что трюк Комуса, вызвавший невероятное восхищение аристократической аудитории Лондона, — дематериализация французским магом своей жены с поверхности стола, постигла бы та же самая судьба, если б он показал люк, в который она провалилась. Хороший трюк, как и хорошая женщина, лучше всего смотрится в темноте. Сержант, возьмите еще копченой говядины.
— Смешно, — пробормотал сержант, беря предложенное угощение, — сидим ранним рождественским утром и едим как ни в чем не бывало. Ну надо же, — добавил он, качая головой, — Бондлинг?