В двадцати пяти милях к северу на берегу той же реки стоял Уэст-Ройнт, где какой-то спортивный журналист впервые написал о нем «этот здоровяк Кросс». Он закрыл глаза, вспоминая, каково было стоять в защите, перехватывая мячи, блокируя нападающих противника, готовя прорыв полузащитников. Воспоминания болью отдались в правой ноге, и он широко улыбнулся, удивляясь, как тесно связаны сознание и тело.
— С чего такое веселье?
Улыбнулся он и сестре. Взял высокий стакан, который она принесла ему.
— Путешествовал во времени. Внезапно заболела правая нога. Забыла о том, что произошло в Лаосе.
— Дать тебе таблетку? Я…
— Нет, нет, это все проделки памяти. Я вспоминал, как играл в футбол. Спасибо, что позаботилась обо мне. — Он поднял стакан. — А сама не будешь?
— Попозже. Звонил телефон? Я выходила во двор.
— Да. Эми Мэнсо.
— Он в городе?
— Нет. Позвонил из Лас-Вегаса.
— О, бедняжка. Наверное, проигрался в пух и прах. Послать ему сотню долларов?
— Нет, не проигрался. Наткнулся на интересное дело.
— Правда?
— Очень интересное.
Лицо Элен затуманилось, когда он упомянул про свою ногу, прояснилось, когда разговор переключился на Мэнсо. Она уселась в одно из обитых кожей кресел.
— Я предложил Эдди заглянуть к нам в четверг.
— Превосходно.
— Возможно, придется собрать и остальных. В зависимости от ситуации. Который час?
— Начало пятого.
— Хочу послать тебя в разведку. Сможешь провести часок в библиотеке? Боюсь, многого тебе не найти, потому что я не очень-то знаю, что ты должна искать.
— И что же сказал тебе Эдди?
— Мои записи на столе. Принеси блокнот и я введу тебя в курс дела.
В ее отсутствие он оставался у окна, любуясь Гудзоном и читая «Марлборо» Черчилла. Он как раз добрался до подробного описания первой крупной победы герцога у Бленхейма. Анализируя стратегию Марлборо, Кросс думал о том, сколь мало изменились за столетия основные принципы ведения боевых действий. Те же удары и контрудары сработали для Марлборо ничуть не хуже, чем для Вильяма у Гастингса на шестьсот лет раньше. Изменялись системы связи, совершенствовалось оружие, армии разрастались, усложнялась их структура, но чем больше происходило изменений, тем незыблемее оставались принципы, основываясь на которых одерживали победы все новые полководцы.
Для Роджера Эллиота Кросса Лаос стал третьей войной. Он командовал взводом в Салерно и Анцио, сражался в Корее. При создании частей специального назначения его пригласили одним из первых, и первым отправили в Юго-Восточную Азию. Его солдаты обучали местные племена и крестьян, совершали рейды на территорию, контролируемую противником как в Лаосе, так и во Вьетнаме.
Война ему нравилась. Ад, как и говорил генерал Шерман, но одновременно и футбол для взрослых, требующий напряжения всех физических и душевных сил. Только близость смерти позволяла столь остро чувствовать радость жизни. Он знал, что когда-нибудь придет время выйти в отставку. В Тарритауне его ждал дом, в котором он вырос. Там жили его сестра Элен и ее муж Уолтер. Бедности он не опасался: деньги остались от родителей, кое-чего он скопил за годы службы, да и военная пенсия полковнику полагалась приличная. Но пока об отставке думать не хотелось: он чувствовал, что еще способен на многое.
А потом одному из его солдат пуля попала в шею в тот самый момент, когда он вырвал чеку из гранаты. Граната покатилась к полковнику Роджеру Кроссу. Очнулся он в госпитале, ноги горели огнем. И лишь протянув руку, он понял, что их нет. Одну ампутировали чуть выше колена, вторую — по середине бедра.
Вот тут он удивил врачей. Ему очень повезло, сказали они, потому что он остался жив. Они ожидали, что он будет проклинать судьбу, сделавшую его инвалидом, а он с ними полностью согласился. Он же остался тем же человеком. Главное для человека — разум, заявил он. Пока голова работает — человек живет.
Поправился он быстро. Из Токио его отправили в Сан-Франциско, оттуда — в Нью-Йорк. К моменту приземления в аэропорту Кеннеди ему уже не терпелось увидеть Элен и Уолтера и начать новую жизнь в их компании. Он знал наверняка, что не будет для них обузой. Инвалидное кресло позволяло передвигаться как по дому, так и по саду, пользоваться им он уже научился. К одиночеству он привык, так что развлекать его не требовалось.
Элен встретила его в аэропорту с красными от слез глазами.
— Вот это ты напрасно, — сердито бросил он. — Главное — остаться в живых. Они сказали, что парень я крепкий. Они сломали три пилы, пока отрезали мне ноги. Немедленно возьми себя в руки. И куда подевался твой муж, черт побери?