— Не забудь привязать его, — предупредил я Кулакова.
— Привяжу, сейчас покормлю, а там снова на цепь.
— Ну, тогда бывай. Устроюсь на новом месте — сообщу.
Мы пожали друг другу руки, и я пошел на пирс.
Прибыл я вовремя, на боте уже убирали шланги и готовились к отходу.
— Иди в кубрик, — сказал капитан, — там есть свободная койка.
По крутому, скользкому от рыбьей чешуи трапу я спустился вниз и отыскал кубрик. Над головой раздавался топот ног и слышался голос боцмана, кричавшего кому-то, чтобы он не ловил мух, потом в чреве бота заурчала машина, и я увидел в иллюминатор, как, отдаляясь, проплыла мимо бетонная, обросшая зелеными водорослями стена пирса.
Сидеть в такой момент в кубрике не хотелось, и я поднялся наверх. Бот малым ходом шел в сторону открытого моря. Прислонившись к теплому кожуху машинного отделения, я смотрел на удалявшийся остров. Все было знакомо на берегу — каждая тропка, каждый камень.
Выпуская из трубы синие кольца дыма, бот довернул до курса и прибавил ход. Все хуже различались фигуры стоявших на пирсе людей и трещины на отвесном береговом утесе, все сильнее ощущалось мощное дыхание фарватера, где, как мокрые спины морских животных, перекатывались серо-глянцевые волны.
И вдруг… Сердце громко стукнуло, и меня обдало жаром: на дороге, ведущей к пирсу, я увидел несущуюся что есть сил собаку. Низко пригнув голову, словно идя по следу, она кубарем катилась по разъезженной тракторами колее, не разбирая ни ухабов, ни рытвин с водой.
Дик!
Эх, Кулаков, Кулаков… Я же говорил — привяжи? Не мог сделать простого дела, и теперь Дик будет бегать по берегу, и какой-нибудь ловкач, вроде Васьки-бульдозериста, опять поймает его. Но я тут же успокоил себя, подумав, что Кулаков наверняка спохватится и побежит разыскивать Дика. Так что нечего паниковать.
Однако то, что произошло через минуту, повергло меня в отчаяние.
Выскочив с разгона на пирс, Дик беспомощно заметался по нему. След, приведший его сюда, неожиданно оборвался, и он напрасно разыскивал его, обнюхивая ноздреватый бетон пирса. Но вид отдалявшегося бота, наверное, каким-то образом связался в сознании Дика с моим внезапным исчезновением, потому что он подбежал к концу пирса и отчаянно залаял. И вдруг — я чуть не закричал от неожиданности — бросился в воду. За шумом волн плеска не было слышно, лишь взметнулись вверх брызги.
Я сломя голову побежал на корму.
— Назад, Дик! Домой, домой! — кричал я, не соображая, что на таком расстоянии Дик вряд ли услышит мои слова. А если услышит, то наверняка подумает, что его зовут.
В сумятице серой воды Дика не было видно, но время от времени крупная волна поднимала его на свой гребень, и тогда можно было различить голову Дика.
Вцепившись в леер, я последними словами ругал все и вся на свете, а больше всего Кулакова, который оказался таким разиней. Мерно рокотала машина бота, он резво бежал по проливу, а позади, тщетно пытаясь догнать его, плыл и плыл Дик.
Я лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Если не помочь Дику, он утонет. В приступе своей преданности он будет плыть, пока не выдохнется. К капитану! Упросить, умолить его повернуть бот или спустить шлюпку!
Прыгая через две ступеньки, я одним махом поднялся на мостик и распахнул дверь рубки. Капитан и матрос-рулевой удивленно посмотрели на меня.
— В чем дело? — резко спросил капитан.
Я перевел дух.
— Товарищ капитан! — Я глядел ему прямо в глаза, а рукой, не оборачиваясь, показывал себе за спину. — Там плывет собака! Спасите ее, товарищ капитан!
Капитан смотрел на меня как на полоумного.
— Какая собака?!
— Моя собака! Кулаков, шляпа, проворонил, и теперь она плывет!
Капитан явно ничего не понимал, все, что я говорил, казалось ему абракадаброй, а мое вторжение в рубку не на шутку разозлило его. Ничего себе пассажир: едет без билета да еще и сцены у фонтана устраивает!
— Вот что, парень! Вали-ка ты отсюда, как и пришел!
И тогда я, торопясь и сбиваясь, боясь, что капитан сейчас вышвырнет меня из рубки, объяснил ему суть дела. Наверное, вид у меня был хуже некуда, потому что капитан не сделал того, чего я боялся, то есть не вышвырнул меня, а, отстранив решительным движением, вышел на крыло мостика и поднес к глазам бинокль. Минуту и другую смотрел, потом опустил бинокль.
— Действительно плывет!
— Товарищ капитан! — вновь взмолился я. — Помогите! Спустите шлюпку, товарищ капитан!
И тут капитан рассвирепел.