В каждом новом городе Ден проводил три-четыре недели. По прибытии он сразу сообщал свой адрес полковнику. Со времени последней операции он отправил в Тарритаун не одну открытку. И сердце его учащенно забилось, когда портье протянул ему телеграмму.
У себя в номере он прочитал: «СОЖАЛЕНИЕМ СООБЩАЕМ ВАША ТЕТУШКА ГАРРИЕТ ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ УМЕРЛА ВО СНЕ ПОХОРОНЫ В ЧЕТВЕРГ. РОДЖЕР».
Телеграмму он оставил на прикроватной тумбочке. На сбор вещей и оплату счета у него ушло двадцать минут. Еще через десять он уже ехал по Дороге 66. «Бедная тетушка, — вздохнул он. — Интересно, упомянула она меня в своем завещании?»
ГЛАВА 5
Когда Джордано открыл туристическое агентство в Фениксе, друзья убеждали его, что ему надо сменить фамилию. «Ты же знаешь, Лу, — говорил ему один из них, — что у нас думают про итальянцев. Я вот занимаюсь строительством. Средний американец это понять может. Но кто захочет иметь дело с туристическим агентством, хозяин которого Джордано?»
«Тот, кто захочет побывать в Риме», — резонно ответил Джордано.
Как выяснилось, желающих оказалось немного. «Туристическое агентство Джордано» заняло три великолепно обставленные комнаты в лучшем деловом центре Феникса, сам Джордано поселился в пентхаузе в Уэнтуорт-Армс, и все знали, что его годовой доход никак не меньше пятидесяти тысяч. Разумеется, в действительности все было иначе. Обилием клиентов агентство похвастаться не могло главным образом потому, что Джордано сам много путешествовал и уделял бизнесу минимум времени. Впрочем, прибыли как раз хватало на жалованье двум девушкам, что работали у него. В его бухгалтерской книге, в которую он заглядывал, когда подходил срок уплаты подоходного налога, значилось, что за прошлый год прибыль составила двадцать одну тысячу долларов. На самом деле год он закончил с незначительными убытками, которые, впрочем, не слишком его волновали.
В тридцать один год Джордано оставался худым как палка. Его каштановые волосы не вились, как у многих итальянцев, кожа плотно обтягивала угловатое лицо. В армию он пришел слабаком, весящим всего лишь девяносто семь фунтов. По нему можно было изучать анатомию человека. Собственно, он и поступал на службу с тем, чтобы хоть немного поправиться и подкачаться. Поначалу он прибавил несколько фунтов, и то мясо, что наросло на его костях, быстро превратилось в крепкие мышцы. Однако внешне он по-прежнему выглядел дистрофиком. В Лаосе он подхватил малярию, и перед демобилизацией вновь превратился в ходячий скелет. В довершение ко всему у него резко ухудшилось зрение. Так что на гражданку он вернулся не просто козявкой, но козявкой в очках.
И люди покупались на его внешность. Тоненькие ножки, узенькая грудка, ручки, как у школьницы, очки с толстыми стеклами на носу, на супермена он явно не тянул. И когда полковник послал их в Филадельфию на операцию «Приманка для ростовщика», именно Джордано сыграл роль болезненного бухгалтера, заваленного грудой больничных счетов. Он занял у ростовщика две тысячи баксов, с тем чтобы получше разобраться во взаимоотношениях последнего с клиентами.
В этой операции они не совсем точно рассчитали время. Ростовщик послал к Джордану вышибал до того, как они успели подготовиться к завершающему удару. Джордано пришел домой и обнаружил в гостиной двух крепких парней. Он пытался играть свою роль до конца, верещал, умолял, обещал расплатиться, но на этот раз вышибалы получили приказ не только попугать, но задать должнику хорошую трепку. Рассудком он понимал, что дергаться незачем, они профессионалы и перетруждаться не будут, дело кончится несколькими тумаками, но, когда они пошли на него, рефлексы сработали автоматически. Одного он впечатал в стену, второму нанес удар ребром ладони по адамову яблоку. Потом стоял над ними и ругал себя последними словами, потому что из-за него вся операция оказалась под угрозой. Если б они вернулись к своему боссу и доложили, что этот болезный бухгалтер на самом деле настоящий головорез, ситуация могла выйти из-под контроля.
Поэтому ребром ладони он переломил шею каждому. Убедившись, что они мертвы, позвонил Мердоку и Френку Дену. Они приехали на грузовике с двумя сундуками, в которых и вынесли вышибал. Сундуки они отправили в Сиэтл. Потом Джордано несколько недель просматривал газеты, но про вышибал так и не написали.
Дурил Джордано и женщин. Они-то жалели его, чувствуя, что на них он не набросится. Итог изумлял их не меньше, чем изумил громил в Филадельфии. Он обставлял все так, будто, ложась с ним в постель, они совершали благое дело, помогая сирому и убогому. Потом же изнемогали от страсти. К утру они по уши влюблялись в Джордано, но второй раз он не встречался ни с одной. Для него это было делом принципа. Он говорил друзьям, что всю жизнь ищет женщину, с которой ему хотелось бы провести вторую ночь, но пока безрезультатно.