— Поясни.
Кудимова дословно передала монолог Редькина пятнадцатилетней давности.
— Это поразительно! — Родин потер переносицу, вскочил и нервно заходил из угла в угол. — Ты точно помнишь, что он — Борис Ильич?
Кудимова перекрестилась.
— Бог видит — не вру! Я сама чуть не рехнулась, когда вспомнила. Подумала: неужели такое бывает? Оказывается, бывает. Как молнией высветило: Борис Ильич!
— И что «она будущая знаменитость»?
— Да, — кивнула Кудимова.
— Поразительно! — повторил Родин. — Если тебе память не изменила, то… Сейчас мы это проверим… — Он вытащил из пиджака, висевшего на спинке стула, свою потрепанную записную книжку, нашел телефон драматурга Голодарского и набрал его номер.
— Слухаю! — ответил насмешливый старческий голос.
— Эдуарда Петровича, — сказал Родин, вспомнив, что Голодарский склонен к розыгрышам.
— А кто его беспокоит?
— Уголовный розыск.
— Добрый вечер, Александр Григорьевич! Ради Бога извините, думал, старый приятель звонит, хотел повеселить его…
— Все нормально, — рассмеялся Родин. — Эдуард Петрович, у меня к вам несколько странный вопрос… Вы так давно работаете на литературном поприще, что знаете и помните, наверное, очень и очень многих…
— В общем-то, да. А кто вас интересует?
— Главный режиссер Молодежного театра. Как его по батюшке величают?
— Борис Ильич Эквас. Аква по-латыни — вода, поэтому в узких кругах его кличут Водяной.
— Что он из себя представляет?
— Очень приятный человек и талантливый режиссер Работать с ним — одно удовольствие.
— Как долго он руководит театром?
— Лет двадцать — двадцать пять. А может, и больше. Он один из немногих, кто пережил всех этих царедворцов. И продолжает жить Дай Бог ему здоровья!
— А вы когда-нибудь с ним работали?
— А как же! Лет пятнадцать назад он по моей пьесе поставил спектакль «Три вечера и одна ночь». Он имел большой успех!
Родин набрал полную грудь воздуха, словно ему предстояло нырнуть на черт знает какую глубину, и, как можно спокойнее, спросил:
— А фамилия Краковская вам о чем-нибудь говорит?
— Людмила Краковская играла в моем спектакле заглавную роль. — Эдуард Петрович взволнованно замолчал, и Родин понял, что он — один из многих, кто был с ней в любовной связи. Так, по крайней мере, ему показалось.
— Она хорошая актриса?
— Замечательная! Когда играет свои роли.
— Что значит «свои»?
— Ну, всяких там блудниц, амазонок, неверных жен, роковых соблазнительниц и так далее. А в чем, собственно, дело? Почему она вас заинтересовала?
— У нее на Тверской прекрасная квартира, — решил приоткрыть карты Родин. — Она желает ее поменять…
Не остался в долгу и Голодарский — тоже раскрылся.
— Странно, — сказал он. — Мы с Водяным все пороги в Моссовете обили, чтобы заполучить для нее эту квартиру, Мила ее обожает, и почему она решилась на подобный шаг, я просто не понимаю.
— Может быть, деньги, — предположил Родин. — Она сейчас, наверное, как и многие ее собратья, перебивается с хлеба на воду…
— В отличие от своих коллег, — сказал Голодарский, — Людмила живет припеваючи — гастролирует, дает концерты. Недавно вот из Америки вернулась… Так что ей на судьбу грех жаловаться.
— А может, ее на березки потянуло, на природу?
— Она — городская, она ворону от галки не отличит, — вяло возразил Голодарский. — А березки, сосны — это для нее декорации. Не более.
— Ладно, поживем — увидим, — сказал Родин. — Всего вам доброго, Эдуард Петрович!
— И вам того же!
Родин положил трубку, обнял Кудимову за плечи и проговорил:
— Марго, гений не тот, кто изобрел паровоз, а тот, кто придумал расписание.
— Это ты к чему?
— К тому, что я теперь знаю, с какого вокзала, куда и во сколько отправился поезд, который мы так долго и упорно искали.
— И машиниста вычислил? — недоверчиво спросила Кудимова.
— Машинист — Вася. Или его начальство. Помощник машиниста — паскуда Редькин. Пассажиры — Краковская, Румянцева и им подобные — проститутки, которые работали на МВД и КГБ.
— Значит, та квартирка была гэбэшная?
— Уверен. Они собрали на девок компромат, а потом использовали в своих интересах.
— А Румянцева… Выходит, она все-таки замешана в этом деле?
— Она — подстава. Кто-то — скорее всего, Вася — тщательно проверяет ее бухгалтерию, находит наиболее уязвимое место, например, лишнего человека при расселении коммунальной квартиры, и приказывает его убрать. Румянцева в ужасе: исчез клиент, а поделать ничего не может — вагон покатился…