— Да, мафия блатных подкосила, — согласился Смородкин. — И на зоне, и на воле.
В конце коридора послышался топот ног, кто-то выругался, и через несколько секунд двое охранников протащили мимо Смородкина брезентовый мешок с клеймом «почта».
— Вот и все, что от бедолаги осталось, — беззвучно прошептал Смородкин. — Почта! И сейчас мы эту почту бандеролью отправим туда, откуда ее и получили, — к Господу Богу!
Он удрученно вздохнул и вслед за Подольским вышел во двор, где их уже поджидал с распахнутыми настежь задними дверками продовольственный фургон. Охранники приподняли мешок, раскачали и под короткий вскрик: «Три»! — закинули его в темный провал машины. Затем, помогая друг другу, залезли сами. Шофер закрыл за ними дверцы.
— Поехали?
— Поехали. — Смородкин вяло пожал Подольскому руку и забрался в кабину.
Машина рванулась в ночь.
Когда выехали на Садовое кольцо, Смородкин спросил:
— Ты ездил когда-нибудь в анатомичку Первого мединститута?
— Ездил, — кивнул шофер. — А что?
— Вот туда и езжай.
— Но мне приказано в крематорий!
— Приказываю здесь я! — рявкнул Смородкин и впервые за всю дорогу глянул шоферу в лицо. И помертвел: перед ним сидел парень, фотографию которого он полчаса назад вытащил из сейфа.
— Что с вами? — обеспокоился шофер. — Вам плохо?
— Сердце! — Рука Смородкина нырнула под пиджак, ладонь непроизвольно сжала ручку пистолета.
— Так в крематорий или в анатомичку?
— Сперва в анатомичку, а потом в крематорий, — сказал Смородкин и, отпустив ручку ПМ, принялся массировать сердце. — Это приказ начальства. А приказы, как ты знаешь, не обсуждаются.
— Да мне-то что, — фыркнул шофер. — Куда скажете, туда и повезу.
— Вот и ладушки! А сейчас останови у коммерческой палатки… Я минералки куплю.
Через двадцать минут машина въехала во двор Первого мединститута и по приказу Смородкина остановилась у второго подъезда. Шофер открыл переговорный лючок в кузов и насмешливо, а может, Смородкину это только показалось, сообщил: «Приехали!»
Охранники вылезли из машины и удивленно осмотрелись.
— А куды это нас занесло? — спросил тот, что был выше ростом.
— На кудыкины горы! — обрезал Смородкин, направляясь к двери. — Вытаскивайте груз. — Он нащупал кнопку звонка, надавил, и через минуту с небольшим на пороге возникли две фигуры в белых халатах — Родин и Яша Колберг. Они ловко и без лишних вопросов приняли из рук охранников брезентовый мешок и поволокли его в анатомический зал.
— И долго нам здесь околачиваться? — спросил шофер.
— Думаю, больше часа, — не стал юлить Смородкин.
Высокий охранник толкнул в бок товарища. Тот мгновенно превратился в обездоленного, затюканного жизнью страдальца.
— Начальник, выдели на водочку, а то мы здесь от скуки сдохнем — покойники кругом.
От такой наглости Смородкин поперхнулся сигаретным дымом, но ход сделал правильный — перевел взгляд на шофера, как бы советуясь с ним, ища у него поддержки.
— Не жми, майор, они контрактники, — сказал шофер, обнажив в улыбке золотую коронку, и нырнул в уют и тепло кабины.
«МУР пьет», — сделал вывод Смородкин, горестно вздохнул и полез в карман за деньгами.
Когда Смородкин вошел в анатомический зал, Глазов уже лежал на операционном столе, а вокруг него со скальпелем в руке расхаживал Марк Степанович Каширин, один из лучших экспертов-паталогоанатомов. Завидев Смородкина, он склонил голову и демонстративно щелкнул каблуками.
— Здравствуйте, господин майор! На что прикажете обратить внимание при вскрытии?
«Он взял деньги, поэтому испытывает некоторую неловкость и, чтобы скрыть эту неловкость, фиглярничает».
— Если ты не опохмелился, то могу налить, — сказал Смородкин, доставая из кармана заветную фляжку. — А внимание действительно стоит сосредоточить… Мы подозреваем, что у него смещены или перебиты шейные позвонки. Это первое. Второе. Удар по сонной артерии и… В общем, его удавили, пока он находился в бессознательном состоянии. И третье. Разрыв печени, а может быть, и селезенки…
Каширин вскинул лобастую голову и прищурился.
— Как я понимаю, его били профессионалы…
— Большие, — подтвердил Смородкин. — И не били — у-би-ва-ли!
— Попробуем это доказать.
Каширин приступил к работе, а Смородкин, Родин и Колберг вышли в коридор.
— Чего еще никогда не носил, так это белый халат, — сказал Яша, закуривая и усаживаясь на подоконник. — На кого я похож?