— На человека, который курит травку, — жестко проговорил Родин.
Яша смиренно опустил веки.
— Я еще в Афгане курил.
— Но ведь бросил.
— Бросил.
Родин потер указательным пальцем переносицу, и лицо его приобрело выражение мучительного раздумья: врезать Яшке по первое число, припугнув принудительным лечением, или, пользуясь правами старшего друга и товарища по работе, поговорить по душам — авось проймет?
— Я понимаю, у тебя погибла жена, умерла мать, но ведь это не повод…
— Ну что ты ему нотации читаешь, — перебил Смородкин. — Яша не мальчик — завяжет. Завяжешь, Яша?
Яша улыбнулся и протянул Родину руку.
— Слово.
— Вопрос исчерпан. — Смородкин вручил Колбергу фотографию парня, который отправил на дно Конькову. — Знаешь этого мальчика?
— Мне Родин уже его показывал. Это Гена Коптев. Кличка — Лимон: вечно чем-то недоволен. Он со мной в гараже работал.
— Они сейчас там работает.
— Ты его видел? — насторожился Родин.
— Он меня привез.
— «Нагадал мне попугай счастье по билетику»… — Родин нервно рассмеялся. — И что делать?
— Колоть гада! — выдохнул Смородкин. — Сейчас! Здесь! Иначе он нас заложит. — И, помолчав, добавил: — Но для этого нужен магнитофон… Чтобы мальчик потом не отвертелся.
— Есть магнитофон, — сказал Яша. — Внизу, в машине.
— И оружие у тебя есть?
— С глушителем.
— В таком случае первую часть операции проведешь ты, — сказал Смородкин. — Сумеешь сюда его затащить?
— Нет проблем.
— Тогда топай. Мы тебя в «холодильнике» подождем.
— Виктор Сергеевич, а не перегнул ли ты палку? — спросил Родин, когда Яша вышел. — Ведь этому подонку терять нечего.
— Нам тоже. — Смородкин вытащил из кобуры и протянул Родину ПМ. — Дарю.
Родин удивленно вскинул брови, но пистолет взял.
— Чистый?
— Даже не целованный. Один солдатик из Чечни прибыл, а сумку, чтобы не светиться, в камере хранения оставил.
— Спасибо. — Родин автоматическим движением дослал патрон в патронник и сунул пистолет за брючный пояс.
Они спустились в «холодильник» — зал, где хранятся трупы — и разделились: Родин встал за дверью, а Смородкин прошел в глубь помещения.
Резко очерченное лицо, прямой нос, квадратный, с ямочкой, подбородок, короткая прическа… «Молодец Голодарский! Прямо как срисовал, — подумал Родин, внимательно разглядывая Коптева и отмечая при этом его неторопливость, плавность движений, спокойствие. — Долго тебя, сволочь, муштровали и, видно, не зря — хорошо работаешь».
— Зачем я вам потребовался? — спросил Коптев.
— Кое-что узнать. — Лицо Смородкина напряглось и отвердело. — Подойди ближе.
Коптев сделал два шага вперед, и Смородкин протянул ему фотографию Коньковой.
— Знаешь эту девочку?
— Впервые вижу.
— И в Пахре никогда не купался?
— Нет.
— И на даче Глазова не был?
— Майор, вы меня с кем-то перепутали.
— Перепутал, значит… Мы с тобой знакомы?
— Нет.
— А откуда тебе известно, что я майор?
— Ребята говорили.
— Кто именно?
— Майор Подольский.
— А с ним ты хорошо знаком?
Коптев вдруг присел, сильным круговым взмахом ноги выбил из рук Яши, который стоял позади него, пистолет и бросился к двери.
— Назад! — выхватил «Макаров» Родин.
Коптев притормозил, выпрямился, крикнул затравленно:
— Что вы от меня хотите?
Яша мгновенно подхватил с пола пистолет и рукояткой ударил Коптева в ухо.
— Правды, падаль! — Он кипел от злости, возмущения и позора. Еще бы! У него, афганца, выбили оружие.
Коптев перекосился от боли, смахнул со щеки струившуюся кровь и зло сплюнул.
— Вы мне за это ответите.
— Отвечу. Сейчас отвечу! — Яша загнал его между стеллажами, на которых лежали покойники, и спокойно сказал: — Раздевайся.
— Зачем?
— Как зачем? Чтобы общую картинку не портить — здесь все голенькие. — Яша навернул на ствол глушитель. — В общем, так… Или ты говоришь, или… Вот тебе бирка, номер… тысяча тридцать пять, раздевайся и ложись… рядом, значит, с этим рыженьким. — И он указал на труп, лоб которого украшала небольшая, меньше копеечной монеты, дырочка с запекшейся по краям кровью — входной след пули калибра девять миллиметров. Чтобы скрыть охватившее его чувство страха и растерянности, Коптев сузил глаза, бросил короткий взгляд на Родина, затем на Смородкина и, мгновенно сообразив, кто из них старший, угрюмо спросил: