ИКС: «Я старый солдат, я стою, как в строю…» Что ты делаешь?
Краковская: Проверяю выправку твоего гренадера. О-о! Он и впрямь стоит!
ИКС: Серега, отключи радиосвязь и вруби музыку.
Краковская: А ты шторки задерни, а то он вместо тебя кончит…
ГЛАВА 8
В свое время Родин год проработал в КГБ и никогда не жалел об этом, ибо познакомился не только с внешней стороной жизни людей из спецслужб, которая, впрочем, мало чем отличалась от жизни остальной — городской и провинциальной — части населения, но и внутренней, тщательно замаскированной и всегда готовой к действию — защите и нападению.
В КГБ Родин попал, можно сказать, случайно. В поле зрения контрразведки оказался некий Камнев, крупный ученый, специалист по электровихревым течениям в магнитном поле. Он выдвинул гипотезу, которая позволила расшифровать одну из самых таинственных загадок природы — смерч. Американцы заинтересовались — в Штатах торнадо — явление частое, ущерб от них — на миллионы, — и взяли Камнева в разработку — предложили лабораторию, хорошие деньги… Вот здесь-то наши органы госбезопасности и спохватились и, чтобы предотвратить отъезд ученого за границу, принялись изучать его биографию и выяснили… что Родин учился вместе с ним в одной школе, в одном классе, более того — сидел на одной парте…
Служить Родину пришлось под началом полковника Егорова, опытного контрразведчика со скуповатой, таинственной улыбкой восточного божка. За год совместной работы они не просто сблизились — сдружились, ибо Родин в отличие от многих подчиненных Егорова не слепо исполнял приказы последнего, а чаще всего действовал по своему усмотрению, стараясь предугадать очередной шаг противника, дальнейший ход событий и тем самым гарантировать себя от возможных ошибок. Ошибок ему, естественно, избежать не удалось (Камнев женился на американке и уехал в Штаты), но благосклонностью и расположением Егорова он заручился на долгие годы.
…Дверь Родину открыла жена Егорова, небольшого роста женщина, хрупкая, с таинственной, как у мужа, улыбкой и теплым, лучезарным взглядом.
— Здравствуйте, Мария Александровна! — Родин вручил хозяйке дома букет цветов. — Как здоровье?
— Здравствуй! Ты сперва-зайди, а потом о здоровье справляйся.
— Спасибо. — Родин вошел в прихожую, бросил на спинку стула плащ. — Мне Виктор Афанасьевич свидание назначил.
— Знаю. Ждет. — Мария Александровна внимательно изучила его лицо. — Что-нибудь стряслось?
— Со мной все в порядке. А вот Россию лихорадит.
— А когда ее не лихорадило? — спросил Егоров, выходя из кухни. Он был в спортивном костюме и выглядел совершенно не по-генеральски — заурядный тренер заурядной футбольной команды. — При Владимире, который заставил Русь насильно принять христианство?..
— Это была главная ошибка в истории России, — перебил его Родин. — Мы, русские, язычники. Мы поклонялись огню, солнцу, природе, а нас — мордой об стол! Я не против Иисуса Христа, но не мой это Бог, не мой!
— Значит, не веруешь?
— Только в добро и справедливость!
— А Виктор Афанасьевич в последнее время склоняется к тому, что балом правит Сатана, — печально заметила Мария Александровна.
— Не исключаю. — Родин вытащил из сумки бутылку коньяка и протянул хозяину. — Ибо народец наш стал потихоньку сатанеть.
— От водки, — тихо проговорила Мария Александровна.
— Ладно, мать, не ворчи, — мягко упрекнул ее муж. — Сотвори нам лучше закусочку, а мы пока с Александром побеседуем. — Он взял Родина под руку, провел в свой кабинет и усадил в кресло. — С чем пожаловал, герой? Или ты теперь предпочитаешь, чтобы тебя называли частным детективом?
— Капитаном, — улыбнулся Родин, вспомнив, что именно в этом звании он служил у Егорова.
— До майора, значит, не дотянул?
— Не дотянул — выперли.
— Не огорчайся: не тебя одного. Как там Семен Тимофеевич поживает?
— Нормально. Привет вам от него большой и… маленькая просьба…
Улыбка на лице Егорова мгновенно пригасла, кофейного цвета глаза сузились и приобрели ту особую проницательность, которая свойственна только людям умственного труда.
— Что за просьба?
— Полковник Пузырев Василий Викентьевич… Знаете такого?
— Допустим.
Родин с трудом подавил улыбку: Егоров никогда не говорил ни «да» ни «нет», даже в том случае, когда был прекрасно информирован о смысле вопроса, — такая уж у него манера разговора.
— Что это за тип?
Егоров закурил и некоторое время разглядывал сквозь кольца дыма потолок.