— И где ты это барахло берешь? — искренне удивился Волынский, приколов булавку к лацкану пиджака.
— Я — коммерческий директор, — растягивая губы в улыбке, проговорил Градов. — И в отличие от тебя почти каждую неделю мотаюсь за границу. А знакомых там у меня больше, чем карасей в царском пруду. Понял?
— Понял. А ты, значит, займешься Пузыревым?
— Сегодня же, — сказал Градов. — Яша!
Из кухни выскочил перепуганный Яша.
— Свинина готова?
— Зеленью обкладываю.
— Молодец! Во сколько тебе должен звонить Коптев?
— В десять.
Градов взглянул на часы.
— Девять пятнадцать. Отлично! Назначь ему встречу и притащи сюда. Я с ним лично поговорю. Усек?
— Усек.
— А сейчас давайте ужинать.
Коптев позвонил ровно в десять и, думая, что включен автоответчик, монотонным голосом забубнил: «Сегодня в одиннадцать утра в похоронное бюро заявился неизвестный мужчина, заказал гроб для своей матери и место на кладбище. И все — по высшей категории. Сказал, что расплачиваться будет наличными. По такому случаю его пригласили в кабинет Пузырева. Что там произошло, не знаю, но только через несколько минут неизвестный сам оказался в гробу. Документов при нем не обнаружили. Кремация — в двенадцать ночи. По наряду. В Донском монастыре. Отбой».
— Подожди, — остановил его Яша. — Как выглядел покойник?
Коптев, не ожидая, что его слушают, выругался, а затем спросил:
— Яков, ты?
— Я. Как он выглядел?
— Среднего роста, шатен, сухопарый, два золотых зуба…
— Подожди секундочку… — Яша прикрыл ладонью трубку и быстро пересказал своим гостям суть дела.
— Передай ему, что ты подъедешь, — сказал Градов.
Яша выполнил его просьбу, сухо простился с Коптевым и положил трубку. Наступило неловкое молчание. Волынский, обдумывая ситуацию, ковырял спичкой в зубах, Градов, вытащив из-под стола вторую бутылку «Рябины на коньяке», искал нож, чтобы содрать пробку, а Яша, осознав, что именно он виновен в смерти Добровольского — что погиб Добровольский, он уже не сомневался — два золотых зуба, — тупо смотрел на экран телевизора, но, потрясенный случившимся, ни черта не видел и не слышал.
— Я поеду с тобой, — сказал Градов, наконец содрав пробку с бутылки. Затем вскинул голову и спросил: — Переживаешь?.. Это хорошо. Впредь не будешь по чужим кастрюлям лазить. Между прочим, то же самое я сказал бы и Добровольскому. Он сам сунул голову в капкан. И жестоко поплатился. Если это, конечно, был он. Он?
— Да, — кивнул Яша. — Два золотых зуба…
— Ладно, — сказал Волынский. — Покойник от наших разговоров не воскреснет. Давайте лучше прикинем, как говорят в Одессе, что мы с этого покойника можем иметь?
— Если Коптев согласится пойти в свидетели, то этого Пузыря можно подвести под вышку, — сказал Градов.
— Он отмажется, — возразил Волынский. — Добровольский наверняка был вооружен, и адвокат Пузырева без особого труда докажет, что убийство непреднамеренное — в целях самозащиты.
— А мне-то что делать? — обескураженно спросил Яша. — Скоков теперь и разговаривать со мной не захочет.
Градов вяло отмахнулся.
— Яша, твоя судьба — на весах правосудия. На одной чаше — верность и преданность, на второй — дурость. Первое явно перетягивает, так что выгонять тебя у Скокова резона нет… Нет! — повторил он, выдержав паузу. — Но на будущее запомни: «Никогда не поступай согласно первому движению души, ибо оно — самое благородное». Знаешь, кто это сказал?
— Талейран, — улыбнулся Волынский.
— Правильно. Яша, ты в прошлый раз Коптева на магнитофон писал?
— Да.
— Где он?
— В машине.
— В рабочем состоянии?
— В рабочем. — Яша потянулся за курткой, проверил, на месте ли документы, и выключил телевизор.
— До дому подкинете? — спросил Волынский.
— Неужели мы тебя бросим в городе, в котором полно бандитов, — улыбнулся Градов. — Ты только не забудь передать жене мой «подарок».
Волынский печально вздохнул.
— Передашь? — повторил Градов.
— Леша, горе твое в том, что ты никогда не чтил и не боялся Бога, а верил исключительно в приметы, суеверные знаки и страшился только черта! Впрочем, это беда всего русского народа.
— Это ты к чему? — моментально насторожился Градов.
— Леша, мы продолжаем с тобой лупить друг друга. Сегодня — твой черед. — Волынский круто развернулся и потопал к выходу.
Яша подъехал к служебному входу крематория со стороны Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы, загнал машину на обочину, чтобы не мешать въезду и выезду, и посмотрел на часы.