Родин в двух словах поведал о предложении Кудимовой, высказал свое мнение на этот счет и замолчал, ожидая реакции начальства. Скоков легко поднялся, прошелся вокруг беседки и остановился напротив Волынского.
— Что скажешь, Борис Николаевич?
— Игра пошла в открытую, — помолчав, произнес Волынский. — Они знают, что Добровольский был вашим клиентом, ибо квартирой его матушки занималось агентство недвижимости «Онега», и засуетились, забегали… Спутал им карты и Глазов, который успел подарить свою квартиру Краковской, так что последняя неожиданно для себя стала обладательницей двух квартир — в Коломенском и на Тверской. Квартира на Тверской тянет тысяч на триста — в баксах, и они этот жирный кусок постараются у нее оттяпать, если уже не оттяпали, поэтому я считаю предложение Кудимовой важным и своевременным. Краковская — далеко не дура, и если правильно определит ситуацию, то весь свой гнев выльет на Редькина.
— Не побоится? — спросил Родин, памятуя свой разговор с Эк-васом.
— А чего ей теперь бояться? Это раньше ей могли червонец навесить за связь с иностранцем, а сегодня… Сегодня она может завалиться в постель с кем угодно — хоть с агентом из Интеллидженс Сервис. Так что плевать она хотела на Редькина — не те времена. И убийство Глазова она ему не простит…
— Верно, — одобрительно кивнул Скоков. — Саша, звони Кудимовой, скажи, что я добро на разговор с Краковской дал. А ты, Виктор Андреевич, — он повернулся лицом к Красину, — найди Роммеля, нотариуса, который оформлял дарственную на Краковскую, и выжми из него все, что только возможно. Он многое знает, он встречался с Редькиным или его человеком. Если упрется рогами в землю, скажи, что разговор сугубо конфиденциальный и о нем не узнает ни одна живая душа, ежели и это не поможет, пригрози — лицензию, мол, отберем. Все. Бери Колберга и мотайте!
— А мне работенка найдется? — спросил Волынский, когда Красин и Колбергушли.
Скоков налил себе стакан кефира, выпил и, помолчав, сказал:
— Тебя просил позвонить Егоров.
— Хорошо.
— Между прочим, чем он сейчас занимается?
— Возглавляет отдел по чистке кадров, то есть выявляет взяточников, хапуг и предателей среди своих же сотрудников.
— Грязная работа, — вздохнул Скоков, — но нужная. — И, заслышав хруст гравия, вскинул голову. Перед ним стоял улыбающийся Климов.
— Разрешите доложить, господин полковник?
— Докладывай.
— Дело Глазова приказали закрыть. Я отказался, мотивируя тем, что Глазова убили. И показал им справочку Каширина. Они забрали у меня и справку, и дело.
— Кто?
— Прокуратура Российской Федерации. А именно — следователь по особо важным делам Можейко.
ГЛАВА 10
В нашем сложном мире порой случается так, что события, которые происходят вдали от тех мест и даже от той части света, где мы живем, события, в которых мы ни прямого, ни косвенного участия не принимаем, вдруг оказывают на наши судьбы и дела куда более действенное влияние, чем все наши самые старательные желания воздействовать хоть каким-то образом и на судьбу, и на эти самые дела. Мистика ли это, совпадение ли, но Родину пришлось столкнуться с этим парадоксом и крепко задуматься.
Как уже говорилось выше, в школе Родин сидел на одной парте и, естественно, дружил с будущим ученым-фундаменталистом Женей Камневым, который впоследствии, клюнув на заманчивое предложение американцев — хороший оклад, собственная лаборатория, шикарный дом на берегу океана, — женился на очаровательной американке, которую ему опять-таки ненавязчиво подсунули, и уехал в Штаты, бросив на прощание своему научному руководителю фразу, которую последний запомнил на всю жизнь: «Быть свободным среди рабов не только бестактно, но и невозможно».
Первые годы эмиграции пролетели незаметно — Камнев с головой ушел в работу. А в редкие часы отдыха выходил на яхте в океан, ловил рыбу, купался, загорал, флиртовал с молоденькими девчонками, до которых был большой любитель, в общем, жил ярко и беззаботно, совершенно забыв, что в мире существует шестая часть суши, которая называется Советский Союз. Но вспомнить все-таки пришлось. Виной тому — два фактора. Первый — развод с женой. Второй — события в России: штурм Белого дома осенью девяносто третьего года и расстрел оппозиции — Верховного Совета — силами ОМОНа, Таманской дивизии, десантниками Наро-Фоминского полка, Тульской воздушно-десантной дивизии. И, конечно же, бойня в Чечне…