— А я слышала, что она предпочитает яйца всмятку.
— Одно другому не мешает, — назидательно проговорил Редькин и большим пальцем правой руки указал на дверь.
Томка подхватила поднос и мгновенно испарилась.
Редькин включил телевизор, чтобы послушать новости, открыл левую тумбочку стола и выдвинул нижний ящик, в котором находился портативный, самовключающийся магнитофон. Он был подключен ко второй — секретной — дверце сейфа и срабатывал только в том случае, если кто-то набирал код правильно, по инструкции — два щелчка направо и один — налево. Чтобы магнитофон «молчал», надо было нарушить инструкцию — перед набором кода повернуть ручку настройки до первого щелчка налево. Об этом знали только Редькин и мастер завода-изготовителя Фрол Иванович Люлько. Но Люлько умер, поэтому Редькин за свою «секретку» был абсолютно спокоен.
Первое время Редькин проверял «секретку» чуть ли не каждый день: уж больно важные документы хранились в сейфе, но потом успокоился — Птица-секретарь бдительна и всегда на месте, а в ночное время вход в приемную и кабинет надежно прикрывал дежурный по этажу — и лазил в нижний ящик стола… ну, раз, от силы два в месяц.
Редькин включил магнитофон и вдруг явственно услышал, что кто-то открывает его сейф — два щелчка направо и один — налево. Ему стало плохо. Подумал: «Такого быть не может. Галлюцинация! Бред! Допился, мать твою…»
Редькин отмотал пленку назад, нажал кнопку включения и замер, затаился, всем своим видом — неподвижностью, напряженностью каждой клетки тела — напоминая «слухача» подводной лодки, пробирающейся среди вражеских мин: пронесет или… Не пронесло. Через несколько секунд он услышал щелчок, второй и после паузы — третий. И щелкали они так громко, что у него чуть не лопнули барабанные перепонки.
Редькин окаменел. Казалось, все утратило для него значение. Связь с живым, реальным миром не просто нарушилась — перестала существовать. Он замкнулся в себе, в своем прошлом, в бесконечном страхе. Его застывшая поза была неестественной: руки бессильно свисали вдоль тела, взгляд пустой, мертвый, губы бескровные.
Через несколько секунд Редькин очнулся, взял себя в руки и попытался вспомнить, когда он последний раз проверял «секретку». Выходило что-то около недели назад. А за неделю… Впрочем, панику поднимать не стоит. Если его неделю не трогали, то не будут беспокоить и вторую. Но чего им от него нужно? Чего? Опрометчивого шага? Не дождутся. Ни одного не сделал и не сделает. Тогда… Нет, сперва надо выяснить, кто им заинтересовался. Свои? Чужие? Людям со стороны в это здание, пожалуй, не проникнуть — слишком много заборов. Но ведь могли купить! Сегодня живой товар идет по дешевке. Они сами предлагают свои услуги — охранники, работники частных предприятий, правительственные чиновники, члены Государственной Думы. Он покупал их с потрохами, оптом и в розницу, так что вариант этот вполне возможен и осуществим. Кто мог его продать? Человек из его окружения? Тот, с кем он непосредственно общается, выпивает, спит?.. Нет, баба отпадает. Тогда кто? Кто?!
Редькин нажал кнопку звонка, вмонтированного под столом, и в кабинет тотчас влетела Птица-секретарь.
— Слушаю, Алексей Васильевич.
— Тамара, вспомни, пожалуйста, кто за последнюю неделю приходил ко мне… на прием? Или добивался аудиенции? Или просто околачивался у тебя в тамбуре после шести часов вечера?
Птица-секретарь задумалась, поправила изящным жестом очки и сказала:
— Разрешите я составлю списочек?
— Сколько тебе нужно для этого времени?
— Час.
Редькин кивнул.
— Только постарайся не пропустить ни одну сволочь!
Томка испарилась.
«Ладно, еще не вечер». Редькин подошел к сейфу, открыл его своим кодом и взглядом ястреба, высматривающего добычу с высоты полета, впился в его содержимое — все ли цело, все ли на месте? Когда убедился во внешнем порядке бумаг, принялся проверять каждую из них в отдельности. Проделав работу, пришел к выводу: «Если кто и рылся в моем чемодане, то это был большой профессионал».
Тихо скрипнула дверь, и в кабинет вошла Томка.
— Пожалуйста, — сказала она, положила на стол лист бумаги, весь исписанный мелкими, округлыми буковками-бочонками, и замерла в позе просителя.
— Ну? — спросил Редькин.
— У вас что-нибудь пропало?
— Золотые часы.
— А где они лежали?
— Под столом.
Птица-секретарь дерзко вскинула голову.
— Тогда вам придется вспомнить, кто там бывал, кроме меня. Самостоятельно. В списке этих фамилий нет. — Круто развернулась и зацокала копытцами по паркету.