— Это единственное, что вы можете нам сообщить? — спросил Скоков, ехидно, с подковыркой.
— Могу добавить: в данный момент я — лицо неофициальное, — грустно усмехнулся Егоров.
— Ия здесь неофициально, — сказал Климов, посчитав, что вопрос Скокова относится и к нему.
— В таком случае, и мы будем действовать неофициально. — Градов выразительно посмотрел на Волынского. Взгляд спрашивал: ну что, браток, рискнем?
В это время дверь распахнулась и в кабинет вошли Красин и Яша Колберг.
— Здравствуйте! — сказал Яша. — Что здесь происходит? Закрытое партийное собрание? — Он пытался за шуткой скрыть свое недоумение и растерянность.
— Где Коптев? — строго спросил Скоков.
— Сбежал, — выдохнул Яша. — Мы ждали его сорок пять минут, но он так и не появился.
Наступила пауза, которой моментально воспользовалась Краковская. Она встала, резко отодвинув стул, и протянула Егорову исписанные мелким, убористым почерком листы.
— Больше вспомнить ничего не могу.
Егоров бегло просмотрел текст и передал его Климову.
— Если у этого господина вопросов не будет, вы свободны.
— И мы сможем уехать?
— Хоть завтра.
Краковская, не сдержав счастливой улыбки, посмотрела на Томку-са, Томкус — на Климова.
— У меня вопросов нет, — сказал Климов.
— Всего доброго, господа! — Краковская направилась к выходу, нов дверях задержалась, поджидая Томкуса, и, когда он присоединился к ней, сказала: — Успеха вам и… Бог в помощь!
— Спасибо, — ответил за всех Скоков.
Томкус посчитал бы себя за последнего идиота, если бы не понял, в какой переплет попали эмвэдэшники. Они, правда, и без его помощи вычислили Пузырева, но что-то не сработало, и последний опередил их — взял в заложники бабу, — Томкус отчетливо слышал ее жалобный голос по телефону — и, по всей вероятности, потребовал самолет Но эмвэдэшникам его предложение — поперек горла, и они сразу стали соображать, как достать Пузырева. А достать его трудно, поэтому он, Томкус, должен, нет, не должен, а просто обязан помочь им. Ведь они, по существу, спасли его от верной смерти и Краковскую, теперь его черед — долг платежом красен.
Томкус проводил Краковскую до машины, взял за локоть и, развернув, сказал:
— Милая, езжай домой и приготовь что-нибудь поесть.
— А ты? — опешила Краковская.
— Мне необходимо еще немного побеседовать с этими ребятами, кое-что выяснить. Понимаешь?
— Понимаю. Ноты недолго?
— Думаю, что нет. — Томкус распахнул дверцу машины. — Садись! — И шоферу: — Петро, отвезешь Людмилу Борисовну домой, и — свободен!
Охранник Миша Краев, открыв дверь и увидев Томкуса, немного удивился.
— Вы что-то забыли?
— Да.
— Проходите.
Томкус вошел в кабинет. Егоров бросил на него озабоченный взгляд и повторил вопрос Краева.
— Вы что-то забыли?
— Представиться, — сказал Томкус. — Я чемпион Европы по пулевой стрельбе из винтовки, снайпер, с пятисот метров кабану в голову попадаю.
— Очень приятно. Генерал-майор Егоров. — Егоров обозначил приветствие едва заметным наклоном головы. — Слушаю вас.
— Я хочу вам помочь. Я строил Пузыреву дачу, поэтому знаю участок и расположение комнат… как свои пять пальцев.
Яша весело хмыкнул и посмотрел на Волынского. Но вопрос задал Градов.
— С какой винтовкой работал?
— СВД, карабины — 5,6 и 7,62.
— По живым мишеням стрелять приходилось?
— Нет. Но… — Томкус чуть заметно побледнел. — Пузырев и его люди — отпетые мерзавцы! Так что не беспокойтесь, рука у меня не дрогнет.
Градов погасил сигарету и указал Томкусу на стул.
— Садись. В ногах правды нет.
Тревожно прозвенел телефонный звонок. Егоров снял трубку.
— Вас слушают.
— Виктор Афанасьевич? — спросил Редькин.
— Да.
— Вылет в четырнадцать тридцать. Вы должны подъехать к тринадцати ноль-ноль. Я поеду первым, вы — за мной. Будете страховать до самого аэродрома.
— Хорошо.
— И не вздумайте баловаться. У меня, кроме пистолета, перстень с цианидом…
— И вы ведите себя достойно. Если с Кудимовой что-нибудь случится, то мои люди найдут вас даже на Аляске.
— Договорились.
Егоров положил трубку и сказал:
— У него перстень с цианидом.
Градов мрачно улыбнулся и встал. Вслед за ним поднялись Волынский, Колберг, Томкус.