— Но при этом еще делаешь какие-то выводы!
— Живой человек… — усмехнулся Андрей. — Извини.
— Все ясно, — Надя откинулась на спинку сиденья и скрестила руки на груди. В позе ее были и вызов, и оскорбленность, и беззащитность. — Поехали, Андрей. Хватит. Я сыта сегодняшним вечером.
— Поехали, — он с трудом протиснулся между машинами, стоявшими по обе стороны проезда, поколесил по двору и выбрался, наконец, на улицу. Не спрашивая у Нади, куда надо ехать, Андрей вел машину медленнее, чем позволяли условия, машине словно передалось его раздумчивое состояние.
— Ты всегда так ездишь? — спросила Надя, и в ее голосе прозвучало раздражение. Она, похоже, устала за этот вечер, какая-то взвинченность повисла в воздухе, с трудом сдерживаемое недовольство друг другом.
— Всегда, — ответил Андрей. — Когда везу особо опасный груз.
— Это я — опасный груз?
— Конечно.
— Андрей, куда мы едем? — с беспокойством спросила Надя.
— Уже приехали… — проговорил Андрей ворчливо и свернул во двор, каких были тысячи в городе, — три пятиэтажных дома ограничивали заросшее кленовыми зарослями небольшое пространство, в центре которого располагался небольшой пятачок, где можно было посидеть на скамейке и подождать, пока твоя собака погадит где-нибудь в сторонке, пока твое дите натешится в песочнице, пока твоя жена закончит стирку и из квартиры выветрится вонь распаренного белья.
— Я не выйду из машины, — твердо сказала Надя, с тревогой всматриваясь в темные заросли, сквозь которые кое-где просвечивались окна.
— Разберемся, — спокойно сказал Андрей, выходя из машины и запирая дверь. Потом обошел вокруг капота и открыл дверь, предлагая Наде выйти.
— А если не выйду?
— Я вытащу тебя силой. И никто мне не помешает. И мне действительно никто не сможет помешать, ты это знаешь.
— Да, имела удовольствие убедиться! — сказала Надя с вызовом, но все-таки вышла из машины. — Скажи хотя бы, где мы находимся?
— Пошли, — он взял женщину под локоть, и она почувствовала такую силу в его руке, возражать которой не было никакого смысла.
— Андрей, я боюсь, — умоляюще сказала Надя. — Ты не сделаешь мне ничего плохого?
— Пошли-пошли!
Андрей ввел Надю в полутемный подъезд, пропахший кошачьей и человеческой мочой, не выпуская локтя, провел ее на третий этаж и позвонил. Здесь было сумрачно, грязновато, но другие подъезды в городе были такие же, поэтому неудобства почти не замечались. В дверной глазок их долго рассматривали, но, наконец, Андрея узнали. Щелкнули замки, и тяжелая стальная дверь, обтянутая коричневым дерматином, открылась. На пороге стояла пожилая женщина в белом халате.
— Здравствуйте, — сказал Андрей. — Я был у вас сегодня… Помните, ребенка привозил. Меня зовут Андрей. Мы были с девушкой…
— Помню-помню, проходите, — женщина пропустила Андрея и Надю в квартиру и тщательно заперла за ними несколько замков. — Вы разденетесь?
— Да, лучше раздеться, — Андрей сбросил с себя куртку, взял у Нади ее черный плащ, повесил все на вешалку здесь же, в коридоре. — Как поживает наш ребеночек? — спросил он, выходя на освещенное пространство.
— В порядке ребеночек, — улыбнулась женщина устало, день, видимо, был у нее достаточно хлопотный. — Садитесь, и я присяду, — сказала она, проходя в комнату. — Ноги уже не держат к вечеру.
— А взглянуть на ребеночка можно? — спросил Андрей, нервно передернув плечами. Сейчас может произойти нечто такое, что, возможно, перевернет многие события последних дней. Или же его прозрение, его догадка подтвердятся или же придется пережить тяжелый конфуз и оправдываться, объясняться и беспомощно разводить руками.
— Спит ваш ребеночек, спит сладким сном.
— А мы и не будем его будить.
— Да? — женщина посмотрела на напряженно замершего Андрея, на бледную Надю — ничего не понимая, она лишь молча переводила взгляд то на Андрея, то на женщину. Странный разговор о каком-то ребеночке, темный двор, женщина в белом халате за бронированной дверью, нервная улыбка Андрея — во всем этом было смутное значение, что-то тревожное, касающееся ее, Нади. — Хорошо, — сказала женщина, но в голосе ее оставалось сомнение.
Она поднялась, прошла ко второй комнате, постояла, опустив голову, оглянулась на Андрея и Надю, пожала округлыми плечами, как бы снимая с себя ответственность. Просьба Андрея была не совсем обычной, и время было позднее, и Надя вела себя странно, явно не понимая, где находится, зачем, что вообще происходит. Но, в конце концов, женщина вошла в комнату — там было почти темно, только маленькая лампочка торшера создавала полумрак. Выйдя через минуту со свертком в руках, женщина приблизилась к столу, присела на стул, откинула с лица ребенка кружевной треугольник.