— Наследили, бурильщики чертовы! — злилась она, выкручивая тряпку. — Спасу от вас нет, богохульцы!
Угрюмый мужчина повернул голову к игрокам. Прищурился. В руках сжимал кружку со спиртом. Играть не хотелось.
— Ну как ты тут, Вадим Андреевич? — подсел с куском мяса в миске полярник. — Все один да один. Помог бы Вальке, а то ему уже вторые шестерки на погоны вешают.
Угрюмый поднял глаза на соседа:
— Я тебя не звал. Иди, играй сам.
— Да что ж ты все мучаешься? Уже полгода прошло, а ты всё готов застрелиться. Бога побойся. Ну, изменила жена — с кем не бывает! Знаешь пословицу? «Муж в Тверь, супруга за дверь». Подумаешь, баба. Сколько таких мужьям изменяли. И ничего. Живут, бродяги, работают. Деньгу заколачивают.
— С твоим утешением еще больше напиться. Глаша! — крикнул хозяйке. — Дай еще спирта. Нажраться хочу.
К столику, покачивая бедрами, скользнула расторопная Глаша. Гулять, так гулять! У нефтяников получка, чем ей хуже?
— Налей полный. И воды разбавить принеси.
— Так точно, мой господин, — хихикнула девица. — А не много ли будет? Как бы до общежития на руках не нести.
— Не ты понесешь, не тебе и ворчать, — буркнул Вадим Андреевич. Фамилия у него была Строев. Сорока пяти лет. Самый старший по возрасту из смены бурильщиков. Был бригадиром.
— Тетя Маша, несите Вадиму закуску, а то свалится с ног! — крикнула через зал Глаша. Все игроки разом обернулись, застыв с картами.
— Оставь ты его, Семён! — крикнул самый молодой, тот, что Валька. На плече красовались две шестерки. — Иди, лучше, мне помоги. Андреич и сам без тебя напьется. А мне помощь нужна.
Отставив ведро с тряпкой, к столу подошла баба Маша. Грохнула рядом тарелкой. В ней огурцы с жареным мясом:
— Закусывай, Вадим. Да хватит слюни пускать. Не дождалась, потаскуха — так ей и надо. Девиц много, на тебя хватит.
— В сорок пять лет? — поднял воспаленные глаза Строев. — Куда мне теперь за девицами?
— Дети у тебя уже взрослые, сами живут. Семьи есть. А жену выкинь из мыслей.
— Неужели, мало ей посылал заработанных?
— Бабы, они такие! — глубокомысленно пожал плечами Семен. Встал, хлопнул по плечу:
— Не напивайся. Нам завтра лететь на вертолете, сам знаешь.
— Вам-то лететь, — хмуро опрокинул стакан Вадим. — По домам после вахты. А мне куда прикажешь? Татьяна приютила у себя другого.
— Квартира на неё?
— В том-то и дело. Я только прописан. Хотя покупал за свои. Она копейки не вложила.
— Это понятно. Всегда так. Мы, братец, племя полярников — таков наш удел. Кого ждут по году, по два. Кого бросают. Мой тебе совет, бригадир. Прилетаешь в аэропорт, сразу звони ей по мобилке. Предупреди, что заберешь вещи. И уйти по-английски, не хлопнув дверью. Тот слюнтяй скоро оберет ее до нитки, вот тогда она запоет благим матом. Но будет поздно.
Направившись к игрокам, Семен напомнил напоследок:
— Не забудь. Завтра вертолет. Всем в отпуск. И тебе тоже надо развеяться.
— Уже полтора года на буровой, — кивнула в согласии баба Маша.
Вадим Андреевич Строев остался один за столом. Как, впрочем, того и хотел.
Полгода назад до него дошла весть, что супруга обзавелась любовником. С тех пор и мучал себя. Работал в остервенении. Смена за сменой. Спал без сна. Питался без аппетита. Смотрел на полярную ночь без желания жизни. Ел оленину без вкуса. Полгода прошли незаметно — в работе, снегах, на лютом морозе. Спасал спирт.
И теперь вот, лететь. Куда? Как можно назвать теперь домом, когда-то бывшее уютное гнездышко? Дети разъехались. Жена в объятьях другого — смазливого типа.
Опрокинул стакан. Мутными глазами обвел зал. С пылу-морозу в столовую ввалился нефтяник. Отряхнул снег.
— Глашка! Спирту стакан! Задолбало это полярное сияние, глаз режет!
— Подсаживайся, Петруха! — гаркнул Валька. — Что ставишь на кон?
— Ползарплаты. Только, чур — преферанс.
Закипела игра.
Вадим встал, покачиваясь. Хлопнул деньгами по столу. Баба Маша учтиво проводила к двери.
— Сам дойдешь, Андреич? — спохватился молодой Валька.
— Не ребенок, — буркнул бригадир. — До общаги по морозу — как раз просвежусь.
Обернулся. Слеза скатилась из глаз. Лучшие ребята в его бурильной смене. Сколько пережил с ними — сколько работал! И теперь расставаться. Возможно, надолго. Гриша, парень из Тулы, накопив полярных надбавок, вернется к семье. Семена ждет заграница — он лучший бурильщик. Валька скоро женится — ждет в Уренгое невеста. И Петруха парень, что надо. Хоть без семьи, холостяк, но строит дом в Подмосковье.