— Чего ты застрял, Валентин? — обернулся к младшему другу. — Забыл, как чуть не свалился в провал? По следу моему иди. По следу.
Тот никак не мог приспособиться к самодельным снегоступам. Спотыкался, увязал в снегу, ругался, на чем стоит свет.
— Ёптыть, Андреич… — пыхтел юный бурильщик. — Еще долго? Когда на ночлег остановимся?
— Терпи. Пока волки нас не преследуют, будем идти, сколько сможем.
— Вчера я тоже не видел. Может, отстали? Нашли другую добычу?
— Это не те волки, к которым привыкли люди — мы уже обсуждали. У их вожака какая-то странная цель.
— Ага. Обглодать половину и бросить.
— Я тоже теряюсь в догадках. Обычно волки, особенно стаей, сжирают все до костей. Будь то олень, кабан или даже одинокий тощий медведь. А эти неведомые нам твари отчего-то оставляют половины трупов. Как трофеи, что ли…
Мороз немного слабел. Светили в сумерках звезды. Вчера они прошли десять километров: по снегу, оврагам, сугробам. Сегодня наметили двенадцать, вот и шли, огибая чахлый кустарник. Осталась банка тушенки и пачка галет. Спас обоих песец. Пришлось израсходовать один патрон. Сейчас оставалось восемь. А сколько дней еще ходу? Где хоть какие-то признаки людского жилья? А голод терзал обоих друзей. Без промаху бригадир всадил заряд в юркого зверя. Песец, видимо, был уже стар, вот и поддался под выстрел. От грохота взлетели две куропатки. Остановившись вчера на ночлег, зажарили мясо. Костер согревал в снежной яме, прикрытой брезентом. Растапливали снег в котелке. От мороза и пара вся одежда стояла колом.
— Когда ж мы нормально помоемся? — чесал все конечности Валька. Потом вспоминал Петруху, на миг замолкая.
И вот снова в путь. По часам близился вечер. Здесь всегда одинаково. Одни снега и безмолвие.
Разожгли и сегодня костер. Нагрели воды. Разделили ломтики замерзшего мяса. Спустя пару минут оно уже шипело в углях. Аромат щекотал голодный желудок. Во фляге еще оставались глотки спирта.
— Что там у нас по маршруту? — кутаясь в брезент и мешок, спросил Строев. Спать хотелось отчаянно. Глаза слипались, а усталость свалила бы с ног любого быка.
Глазами сонливости Валька уставился в блокнот, где делал пометки.
— Судя по горизонту, Большой землей и не пахнет. Мы где-то сейчас в середине бескрайней мерзлоты. На полпути к любому населенному пункту.
— Это я знаю. Меня тревожит другое. Почему до сих пор мы не слышали гула винтов? Прошло восемь дней с момента крушения. Нас ищут по всему Заполярью — уж точно! Вертолет не достиг намеченной точки. Не вернулся на базу. Ты сам знаешь, что в таких случаях поднимают на ноги все ближайшие поселки нефтяников. А ну-ка! Пропали бесследно девять человек!
— Я вроде бы слышал однажды далекий-далекий рокот, — ответил с сомнением Валька. — Но подумал, что это пурга.
И как бы подтверждая его слова, о, чудо! В небе далеко-далеко послышался характерный звук. Где-то за горизонтом, в этом полном безмолвии снежной пустыни, едва слышался далекий звук рокотавших винтов.
— Вертолет! — отчаянно заорал Валька, вскакивая с места.
— Ты как в воду глядел! — от радости Строев чуть не раздавил парня в объятиях. Тискал, тряс в возбуждении.
— Мы спасены! — прыгал как школьник младший товарищ. — Нас ищут! Нас не забыли!
Минуту продолжалось веселье, пока гул винтов приближался. В сумрачном небе машину едва разглядишь, но оба полярника слышали ее характерные звуки. Они приближались с востока.
— С той стороны, откуда мы шли все эти дни! — возбужденно заключил бригадир. — Вероятно, группа спасения видела следы катастрофы…
И умолк, вслушиваясь в исчезающий гул. Секунд стояли. Валька с горечью заорал:
— О не-еет! Он удаляется! Нас не заметили!
Вадим Андреевич лихорадочно бросился извлекать из кармана ракетницу.
— Стреляй из своей! — крикнул он.
И сам разрядил в небо светящийся шарик. Валька впопыхах стрельнул тоже. Два сполоха, один за другим, вспыхнули в сумрачном небе. На миг осветили круги под собой. На тот же миг и застыли, сверкая сиянием. И медленно-медленно стали опускаться к земле.
Гул исчезавших над тундрой винтов становился слабее.
— Ох, твою ж мать! — почти плаксиво выдавил Валька. — Группа спасения нас не заметила.