Ты правильно делаешь. Иди! Иди прямо к нам! Мы защитим. Он тебе враг.
— Я… иду к вам! — механически, слабым голосом, на пределе сил, отвечал парень, поддавшись гипнозу. Слова издавались автоматически, будто записанные на пленку. — Я иду к вам. Защитите меня.
Только тут Строев сознал, какой ужас может произойти, если Валентин растворится во тьме. Только в эту секунду, в тот краткий миг, он понял, что нужно стрелять в эти зрачки, обступившие его кольцом.
И он грохнул выстрелом: БА-ААМ! — куда-то туда, в темноту, где секунду назад блеснули глаза вожака.
В кармане нащупал патроны. Лихорадочно переломил приклад. Вогнал. Не целясь, всадил еще один выстрел: БА-АММ!
Раздалось скуление. Раненый волк, издавая рычание, отступил в темноту — зрачки растворились.
— Валик! Назад! — дико орал бригадир.
Вогнал пятый патрон. Грохот выстрела на миг перекрыл его крик.
— Назад, в бога душу! Кому говорят! Очни-иись!
А Валентин уже растворялся в черноте. Пустота поглотила его.
— Назад, к чертям собачьим! Вали-ик!
Палил и палил. В черноту. По зрачкам. Без разбору.
Шестой патрон.
Череда сразу трех грохотов разбудила сонную тундру. Вечная мерзлота отряхнулась от тишины. Скрипел под мягкими лапами снег — это кружили волки. Пищал где-то лемминг. Переполошились в кустах куропатки. Вдалеке прошмыгнул песец, в надежде на останки добычи. А Валька все шел. Сначала исчез в темноте капюшон. За ним растворилась спина. Еще полсекунды был виден сапог в снегоступе. И тут же исчез в пустоте.
— А-аа-а! — дико взвыл бригадир. Метнулся за парнем. Два последних патрона машинально приберег для себя с Валькой. На случай, если будут разрывать живьем — лучше пулю в сердце: себе и напарнику.
— Сто-ой! — перебирая ногами, бросился он вслед Валентину.
Но вот, что стало ужасным: его не пустили!
Как только начальник кинулся за своим подчиненным, ему преградили путь две пары самцов. Огромных и черных. Четыре хищника с оскаленными пастями яростно зарычали, пуская клочьями пену. Очевидно, получив каким-то образом телепатический приказ, не нападать, они просто скалили пасти, брызгая слюной. Окружили, взяли в кольцо, не давая помочь своему другу.
А тот так и ушел в темноту.
Находясь внутри кольца, вертясь как юла, с почти пустой винтовкой и ножом в руке, Строев уже осознал: его не убьют. Не растерзают. Ему просто не дают броситься вслед своему другу.
И когда Валька исчез в пустоте, когда волки, поглощаясь тенями, отступили назад, когда их скрыла темень ночи — только тогда Строев заплакал.
Опустив бессильно руки с бесполезным ружьем, он как мальчишка плакал навзрыд.
И слезы эти были слезами потери. Он лишился последнего друга: неугомонного Вальки. Рубахи-парня и балагура, верного и отважного следопыта, которого без исключения любил весь поселок нефтяников.
Теперь нет и его.
А во тьме, где-то там, в тех сугробах, куда ушел Валька, из пустоты полярной ночи на плачущего бригадира смотрели глаза.
Они смотрели и…
Казалось… улыбались.
Глава 7. Вадим Андреевич Строев
67-й градус Северной широты.
Вечная мерзлота Заполярья.
Опытный альфа-самец сначала натравливает на жертву кого-то слабее себя. К примеру, омега-самца. Так делает любая стая, когда загоняет стадо оленей. Сильные животные бросаются на хищников, наклонив рогатые головы. Волки с воем бегут прочь, уводя за собой тех, кто встал между ними и добычей. Олени начинают преследовать их. В горячке боя им кажется, что можно покончить с волками одним мощным ударом. И тут забывают, что оленята и самки оставлены без сильной защиты. Это ключевой момент охоты любой волчьей стаи. Разделенное стадо обречено на гибель. А вожак, притаившись, ждет. Когда притворившись слабыми хищниками, волки уже отделяют самцов от их олених, вот тут и начинается резня.
Подобным образом как раз и поступил вожак стаи, что преследовала путников на всем протяжении маршрута после крушения борта 84. Отделив бригадира от его младшего друга, альфа-самец позволил тому уйти, а самого Строева оставил в живых. Волки отступили в темноту, не тронув человека с ружьем. Три раненых самца были тотчас разорваны на куски — видимо, эти неведомые твари не гнушались и каннибализмом.
— Валька-а… — бессильно свалился на снег начальник бригады, которой уже теоретически не существовало. Боль от утраченного друга — теперь, очевидно, последнего — вывернула наизнанку все его чувства. Строев в этот миг не думал о покинувшей его жене. Не думал и о смерти Петрухи, Григория, Семёна. Все мысли были только о Вальке. Куда он пошел? Кто манил его в темноту, чей разум? Чей могущественный интеллект, мог еще заставить так слепо подчиняться себе? Ведь парень в определенном смысле превратился в настоящий манекен.