— Но… п-позвольте… — икнул от жути юный полярник. — Эт-то что за… за уродина?
Вшу-ууххх… — прошелестел звук над долиной.
Кольцо тварей стало сужаться. По двое, по трое, с разных боков, существа стали подступать все ближе и ближе.
— Я понял, — тоскливо шепнул бригадир, сжимая Вальку в объятиях. — У них ритуал.
— Ч-чего? — заикаясь, выдавил тот.
— Мы у них заготовлены в качестве какого-то звериного обряда. Потому и держали нас при себе.
— Как… какого обряда? — выкатил глаза молодой ученик. — Какого, к черту, ритуала! — почти вскричал он, не веря глазам. — Они же… они ведь не люди! Как могут дикие паршивые звери проводить какие-то чертовы обряды? Они что, скажи мне еще, они, по-твоему, еще верят своему звериному Богу?
Валька едва не разразился истерическим хохотом. На грани смерти организм выдавал порцию адреналина.
— Как могут какие-то безмозглые твари следовать людским ритуальным обрядам? Скажи мне еще, что здесь где-то их шаман. А из ягеля пылают жертвенные кострища! И где-то алтарь.
— Выходит, что они не безмозглые, — с горечью заключил бригадир. — И мы у них как раз в качестве жертв на их звериный алтарь. Готовься, сынок. Ружья нет, застрелиться нам нечем. Будь отважным.
— К чему?
— Нам приготовлена мучительная смерть, Валик. Нас будут разрывать кусок за куском, по частям. Не так, как Петруху с Григорием. И даже не так, как того Позднякова. Тут что-то другое заложено. Смотри на альфа-самца. — И добавил с прискорбием. — Начинается.
Огромный уродливый вожак отступил в сторону. Приблизились волки. С клыков свисала кровавая пена. Они только что растерзали двух оленей. Их туши с кишками догрызали молодые особи, очевидно, не допущенные до главного пиршества.
Волки, озверело урча, пуская слюну, подступили еще на шаг.
И еще…
И еще…
— Прощай, Валик, сын мой, — обреченно обнял младшего друга начальник.
— Прощай, Андреич! — у парня навернулись слезы отчаяния. — Мне было за честь жить и работать под твоим руководством.
— Встретимся на небесах, сынок!
И… оба зажмурились.
Первых два волка уже вгрызались в унты. Остервенело рвали мех. Снегоступы были вмиг растерзаны. Еще миг, и нога Валика раздробилась бы под мощным давлением челюстей. Еще миг, и ноги Вадима Андреевича в долю секунды перемололи бы в мясной фарш. Пожирая живьем, их бы медленно и неотвратимо разрывали на части — куски за кусками. Еще миг и…
О, чудо!
Волки замерли. Валька, теряя рассудок от ужаса, вдруг услышал отдаленный гул вертолета.
И, хватая воздух в крике, что есть мочи, заорал. Диким криком заорал и Строев, заметив, как твари на секунду опешили. Задрали оскаленные морды кверху. Из морозной черноты полярной ночи, сверкая иллюминацией, над долиной лишайников неслись три винтокрылых машины.
Лихорадочно сунув руку в карман, бригадир извлек ракетницу. Отрезвленный блеском иллюминаторов, он вдруг вспомнил, что последняя ракетница еще не использована. Она ждала своего часа.
И вот он настал.
Крича диким ором в исступлении, Строев выстрелил в небо: ба-аахх! Полоса прочертила темноту на фоне лунных бликов. Вспыхнула. Рассыпалась фейерверком. На несколько секунд зависла, озарив поляну с тварями. Ближний вертолет сразу спикировал вниз. В вихрях потоков турбулентности, под грохот винтов, приземлился прямо в гущу разбегающихся тварей. Все было кончено. Оба друга рыдали — их заметили с высоты! Пущенная в небо последняя ракета, озарив поляну, дала возможность разглядеть группе спасения, как внизу разбегаются какие-то громадные черные звери, не похожие ни на одно животное на Земле. И увидели двух, прижавшихся плечами друзей. Их искали давно. Шарили командами по всей тундре. Квадрат за квадратом.
Теряя сознание от нахлынувшего бессилия, Валька успел услышать череду выстрелов. Гудели еще два винта вертолетов. Повсюду кричали, стреляли, раздавались команды. Последним усилием воли Строев успел разглядеть, как в кровавом месиве, среди расстрелянных сородичей, в темноте скрылся вожак с красными зрачками.
Потом были объятия. Поздравления. Радость. Их уложили на носилки. Сделали уколы снотворного. Надели кислородные маски. Укутали одеялами. Группы бойцов добивали невиданных им прежде зверей. Вожак так и исчез, никем не замеченный.
Но все это было уже без участия обоих друзей. В салоне они смотрели друг на друга под кислородными масками.
— И снова привет! — промычал сквозь маску бригадир. — Мы выжили, сынок.
— Привет! — прохрипел в ответ Валька.
И впервые в жизни произнес слово: