— Я поддразниваю, но я полагаю, что несколько других преуспевают в своих попытках заставить тебя чувствовать себя так же. — Она окидывает меня расчетливым взглядом, и грушевый сок становится кислым у меня во рту. — Идиоты, все они. — Одна из причин, по которой я люблю с ней разговаривать, заключается в том, что она не стесняется высказывать свое мнение и никогда не упускает возможности его высказать.
— Думаю, все смирились с мыслью, что я останусь здесь навсегда, — говорю я, не возражая ей.
— Это их собственная вина. Ты никогда не выбирала быть здесь, но это твой выбор, уйти. Я с нетерпением жду, когда услышу, как ты производишь фурор в мире. — Новости об альянсе распространились по Эстиллиану быстрее чумы. Большинство людей были в восторге от гарантированного снабжения продовольствием, но я также уловила затянувшееся чувство страха. Королева Эстиллиан должна покинуть Эстиллиан, чтобы сохранить его, это не имеет смысла, но так оно и есть.
— Кого ты встретила в лесу? — спрашивает Ниринн. — Я слышала только отрывки.
У меня перехватывает горло при упоминании его имени.
— Командующий Варавета, Кейден Велес. — Я делаю глоток чая, чтобы расслабиться. — Ты что-нибудь слышала о нем?
— Не так уж много. — Она поджимает губы, подчеркивая свой лук Купидона. Ниринн, лучший человек, у которого можно спросить о любой информации, которой у меня нет. С некоторыми она кажется резкой, но превращается в нечто совершенно иное во время исцеления. — Как ты знаешь, к нам не приходит много людей из Варавета. Большинство из них приезжают из деревень в лесах, Фейнадры или Урасоса. — Она хмурится, называя последнее королевство.
Магия находится вне закона в некоторых мирах, включая Варавет, когда король Эагор взошел на трон после смерти своей матери. Некоторые люди думают, что она вызывает гнев Богов, если вы используете ее, притворяясь богом. Ниринн никогда не использовала магию во время исцеления, но это не имело значения. Она была слишком искусна, чтобы ее деревня поверила в обратное. Даже ее бывший суженый ничего не сказал, когда ее изгнали. Он пошел вместе со всеми остальными.
Однажды ночью, когда она была в глубоком алкогольном опьянении, она назвала мне его имя, но заставила меня поклясться, что я не причиню ему вреда. Я этого не сделала. Но я пошла к нему домой, украла несколько ценных вещей и обменяла их на новые лечебные принадлежности и одежду для Ниринн, так как она оставила все свои принадлежности и одежду.
— Все в порядке, мне просто было любопытно, — говорю я.
Воспоминания проясняют ее черты, и во мне проступает предвкушение.
— Когда я зашивала чью-то голову около года назад, они были довольно разговорчивы. Я продолжала спрашивать больше информации, так как знаю, что это помогает. Они сказали, что Командир Велес... холодный, безжалостный и сдержанный. Он кажется тем человеком, чья плохая сторона, последнее место, где вы хотите оказаться.
— Хм, — размышляю я, барабаня пальцами по столу. Это не первые слова, которые я бы использовала, чтобы описать его: высокомерный, хитрый, красивый. Слава богам, кружка снова на столе, а то бы я ее пролила. Мне хочется ударить себя, когда последнее слово всплыло в моей голове.
— Давай закончим это снаружи. — Она не ждет, пока я встану, прежде чем выскользнуть через заднюю дверь, и уже растянулась на стуле, подняв к солнцу свое золотисто-коричневое лицо, когда я последовала за ней. Непрерывный поток водопада Сиссы привлекает мой взгляд туда, где я провожу большую часть своих летних утр.
Мы с Финнианом научились плавать методом проб и ошибок в этом озере. Один из нас залез в воду, а другой остался на суше и держал веревку, привязанную к туловищу пловца. Если мы погружались слишком надолго, человек на суше использовал веревку, чтобы вытащить пловца на берег. Надежно. С задачей справились, несмотря на несколько случаев сильного ожога веревкой.
— Не доверяй их целителям или придворным врачам, — замечает Ниринн, пока я опускаюсь на мягкое кресло рядом с ней. — Я обучила тебя лучше, чем любого из них.
Я тихо смеюсь.
— Ты правда думаешь, что я позволю кому-то из них дать мне тоник? Я даже не спрашиваю тебя.
— Справедливое замечание. — Она постукивает пальцем по щеке. — Интересно, когда ты перестанешь чувствовать себя виноватой, прося о чем-то.
— Когда мне перестанет быть нужно просить о чем-то.
Она наклоняется вперед и тянется под стул.
— Хорошо, что тебе не пришлось просить об этом.
Она бросает мне на колени темную кожаную сумку. Мои руки замирают в воздухе, и я моргаю, глядя на нее.
— Я ничего тебе не купила.
— Я не хотела, чтобы ты это делала. Давай, открывай, — настаивает она.
Я провожу пальцами по гибкому материалу, распускаю шнурок вокруг пуговицы и открываю клапан. У меня отвисает челюсть, когда я замечаю несколько пучков свежих трав, еще больше сушеных трав, новые бинты, швейные иглы, веревку, дезинфицирующее средство, тоники и мази. Во мне зарождается сильное чувство признательности и благодарности, и ее фырканье вырывает меня из шокового состояния.
— Ниринн, откуда ты все это взяла? Тебе следует это оставить себе.
— Абсолютно нет. — Она протягивает руку и сжимает мою. — Я попросила об одолжении одного из охранников. Они вышли и принесли мне это два дня назад. — Я не могу сдержать широкую улыбку, которая расплывается на моем лице, но она слегка гаснет, когда я понимаю, как сильно я буду по ней скучать. Я бы взяла ее с собой, если бы она захотела покинуть Эстеллиан, но она уже говорила мне, что ее магазин дает ей чувство гордости, которое ничто другое не может дать.
— Какой охранник? — спрашиваю я.
— Они все у меня в долгу. — Уголок ее рта приподнимается, как у паука, наблюдающего за мухами, запутывающимися в ее паутине. — Тебе тоже стоит просить об одолжениях. Они могут быть такими малышами, когда их зашивают.
— Может быть, я начну, когда вернусь. — Нельзя не заметить, как ее улыбка и глаза потускнели от моих слов.
Она поджимает губы, внезапно становясь серьезной.
— Помнишь, что я говорила о том, что не стоит доверять их целителям? Ты знаешь больше, чем они.
Я провожу ладонями по бедрам.
— Не думаю, что Варавет доверяет мне.
Она фыркает.
— Это хороший настрой, такой и оставайся. Я думаю, что все суды одинаковы, они улыбаются тебе в лицо и вонзают нож в спину.
— Ну, по крайней мере, у меня новые бинты. — Я толкаю ее коленом, но ее глаза блестят, когда я снова смотрю на ее лицо. — Что случилось?
— Ты ведь позаботишься о себе, правда? Мир, — она прочищает горло, — не самое доброе место.
— Я позабочусь о себе, я всегда так делаю, — уверяю я ее.
Она моргает, и ее уязвимость исчезает так же быстро, как и появилась.
— Нет, ты подставляешь шею всем остальным и говоришь, что с тобой все в порядке, пока не начнешь истекать кровью лужами на моем полу, которые мне пришлось закрывать коврами.