Его тело трясется, пока он борется, чтобы сдержать любые звуки боли и страха за сжатыми губами. Но он не может остановить гортанный крик, разносящийся вокруг нас, когда я отрезаю ему большой палец и откидываю его в сторону. Кровь хлещет из раны и покрывает стол.
— Это было за Венатрикс, — говорю я, перекрикивая его крики.
Я отрезаю второй палец, не обращая внимания на его боль.
— За Сорина.
Третий палец.
— За Калитею.
Четвертый палец.
— За Базилиуса.
Пятый палец.
— За Дельмиру.
Закончив, я отодвигаю стол в сторону и хватаю его за лицо, размазывая кровь по его губам и сжимая хватку, когда он пытается отстраниться.
— Ты здесь с кем-то работаешь?
Я сдавливаю свежие порезы, из которых водопадом льется кровь.
— НЕТ! — вопит он. — Даже преступники не будут работать со мной, после того, как этот ублюдок-садист казнил своего собственного гребаного солдата.
Никаких признаков лжи не осталось на его лице. Его кровь капает мне на лицо и пропитывает мое платье, но у меня нет желания вытирать ее.
— Где хранится ключ от цепей дракона?
— Их не откроешь ключом. — Он дарит мне безумную, пропитанную болью улыбку, и смотрит на мою шею.
— Предмет, которым их отпирали, был украден.
— Амулет, — заявляю я. Амулет должен взывать к цепям, выкованным из той же магии. Хотелось бы, чтобы жрица говорила правду, а не загадки, чтобы я могла понять, как она узнала, что нужно его взять.
Неверие омрачает его лицо, прежде чем он приходит в себя, скаля зубы, как бешеная собака.
— Ты умрёшь в этой войне и будешь уничтожена, как та сука, которой ты и являешься.
Мой взгляд метнулся к кандалам на его запястьях, глядя сверху вниз на человека, который помог отнять у меня все.
— Смерть с клинком в руках гораздо более заманчива, чем смерть в цепях.
— Король Гаррик поступил мудро, посадив тебя в тюрьму.
— И дурак, что так и не нашел меня в изгнании.
— Он пытался спасти тебя от этого пророчества, — рычит Робик.
— Спасти меня? — Я поднимаю брови. — Прости меня, что я не распознала его щедрость раньше. Полагаю, мне также следует поблагодарить его за преданность сохранению моей добродетели, запретив тебе применять пытки по тому пути, по которому ты хотел, в надежде продать меня в королевство, как только моя связь будет разорвана.
Хоть я и была пленницей, я все еще была принцессой. Ему нужно было, чтобы я была активом королевства, если придет время для выгодного брака.
Меч Кейдена лязгает по земле, когда он проскальзывает между Робиком и мной, нанося такой сильный удар, что цепи натягиваются на болтах на потолке.
— Ты больной ублюдок! — кричит он, обхватывая рукой горло Робика и продолжая нападение. Робик кричит и дергается, но не может вырваться из хватки Кейдена. Райдер оттаскивает Кейдена назад, прежде чем тот успевает сломать шею Робика, не осознавая этого.
— Еще нет, — рычит он, безуспешно пытаясь удержать Кейдена.
— Пока нет. — Я повторяю слова Райдера, когда Кейден собирается снова броситься на Робика. Он останавливается, переводя взгляд на меня, и глядя на меня глазами, которые умоляли бы кого-нибудь покончить с собой, прежде чем он их схватит. Он колеблется, но кивает, и Райдер отпускает его, когда убеждается, что Кейден не набросится.
— Я могла бы провести годы в цепях, но не ошибусь, когда я скажу тебе, что ты в них умрешь, — заявляю я, поворачиваясь к Робику. Он хрипит, как рыба, выброшенная на берег, кровь покрывает большую часть его кожи. — На самом деле, я хотела бы воспользоваться этим моментом и поблагодарить тебя за урок, который ты мне преподал.
Я никогда не умоляла за себя, когда он бил меня, я умоляла за своих драконов. Я умоляла освободить их. Я бы терпела побои до самой смерти, если бы это означало, что им не придется страдать, и я бы пожертвовала собой, чтобы спасти их. Даже когда меня избивали до такой степени, что я не могла двигаться, я все еще могла чувствовать своих драконов. Эта связь держала меня привязанной к этому миру, когда смерть казалась гораздо более заманчивой, чем жизнь.
— Ты научил меня, что отчаяние, это величайшее средство. — Я обхожу его и адресую свое следующее утверждение Кейдену и Райдеру. — Знаете ли вы, что у стражников и солдат Имирата на рубашках вышит ряд цифр?
Робик бьется о цепи, разбрызгивая еще больше крови, но не может уклониться от ножа, который я подношу к ткани. Я стараюсь, чтобы он был максимально чистым, пока заправляю его в лиф.
— Это помогает опознать их тела, если они погибнут на поле или на задании, и с их семьями свяжутся.
— Оставь мою семью в покое, — задыхается он.
— Позволь мне преподать тебе урок, Робик. Не учи кого-то способам пыток и не жди, что он забудет источник своей боли.
— Я расскажу тебе все о твоих драконах. Я знаю, как выковать ключ, чтобы открыть комнату!
— Как и я.
— Оставь мою семью в покое. Умоляю тебя.
— Я заставила многих мужчин умолять, твоя игра не на должном уровне. — Я цокаю языком. — Мы знаем все, что нам нужно. У тебя здесь нет рычагов давления. Ты бессилен.
— ПОЖАЛУЙСТА, ПРИНЦЕССА!
Я смеюсь над его жалкими попытками.
— Ты заботишься о своей семье, и все же ты не стеснялся проводить время в борделе. Я собираюсь сжечь плащ морали, за которым ты прячешься. Возможно, я начну с того, что расскажу им, как ты иногда раздевал меня догола. — Стыд клокочет у меня в горле, но смотреть, как он страдает под тяжестью собственных поступков, того стоит. Я снова делаю шаг вперед, чтобы срезать с него одежду, желая, чтобы он почувствовал себя таким же униженным и ничтожным, как я.
Приказы Гаррика не помешали ему угрожать мне методами, которые он хотел использовать, и не помешали ему провести по мне руками. Именно поэтому я делаю шаг вперед и кастрирую его. Отомстив за себя и всех остальных, кого он мог коснуться без согласия. Он рыдает и кричит, истекает кровью и взывает к богам. Но его молитвы бесполезны, потому что единственные присутствующие боги, это я и мои клинки.
Я видела, как он унижался и заставляла его истекать кровью, но теперь я хочу смотреть, как он истекает кровью. Мои боевые навыки, это меткость, скрытность и интриги. Я не наношу самые сильные удары, но Кейден может заставить его вытерпеть те же побои, что я нанес ему руками.
— Твоя очередь, демон.
Кейден взрывается волной насилия и ярости. Дикие рыки срываются с его губ, кровь брызжет ему в лицо и покрывает руки. Он наносит удар за ударом, сжимая в кулаках волосы Робика, чтобы вернуть его на линию огня.
— Пожалуйста, — невнятно говорит Робик. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
— Я заставлю тебя пожалеть о смерти задолго до того, как Элоин тебя прикончит, — рычит Кейден. Робик падает в лужу крови, когда Кейден отпускает цепи с крюков на полу. Мы наблюдаем, как Робик, спотыкаясь, поднимается на ноги, покачиваясь, когда он, наконец, добирается туда, и небрежно хромает ко мне.